Свободной песни, вдохновенной речи
Я зерна рассыпаю, как посев.
Я смел, иду вперед, расправив плечи,
Препятствия в пути преодолев.
Товарищи мои, нам страх неведом!
Одним порывом объединены,
Мы радуемся счастью и победам,
Нас тысячи, мы молодость страны.
1923
Со съезда
Ростепель.
Телеге нет проезда…
Но, меся лаптями снег и грязь,
В кожухе, под вешним солнцем теплым
Он идет, в деревню торопясь.
Он идет из города,
Со съезда —
Сельским миром выбранный ходок.
Много дельного он там услышал
И теперь спешит вернуться в срок.
Убеждали:
— Через дней десяток,
Грязь подсохнет —
Соберешься в путь.
Лошадьми тебя домой доставим.
Ты еще с недельку здесь побудь!
Но ходок не хочет ждать нисколько.
Много дельного узнал он тут,
Должен он с друзьями поделиться.
Невтерпеж!
Односельчане ждут.
Словно лишь вчера ему Калинин
Говорил:
— Есть тракторы для вас.
Время перейти на многополье,
Время взяться всем за труд сейчас!
И ходок спешит по бездорожью.
Он вспотел.
Взбираться тяжело.
Близок вечер.
Вот и холм знакомый.
Скоро он придет в свое село.
1925
Утро
Мимо окон моих,
едва светает,
Льется шумный поток
Работниц-девчат.
Веселые песни
они распевают,
Будят меня,
в окошко стучат.
И уже далеко
Их смех шаловливый.
Им пора на работу, в цеха.
И вот
Посылает утру
гудок горделивый
Мой могучий сосед,
чугунный завод.
Я с постели встаю.
Заря на востоке
Разлилась
широкой багряной струей.
Утром свежим румянцем
пылают щеки,
Утром радостно бьется
сердце мое.
Далеко еще лето.
С большим опозданьем
Солнце встает
и берется за труд.
Но улыбка подруги
в грохочущем зданье,
Словно солнечный зайчик,
светла поутру.
Наша улица
кажется мне пригожей.
Не потому ль,
что завод твой на ней?
Ты, подруга моя,
ты, что всех мне дороже,
Там стоишь у станка
за работой своей.
Ты в работе быстра,
и недаром горжусь я,
И недаром я счастлив
подругой такой, —
Засучив рукава,
железные брусья
Ты сгибаешь
девичьей, но сильной рукой.
Ты сама,
вероятно, не замечаешь,
Что, с тобою дружа,
вперед я иду.
Что во мне, как чугун из руды, —
из мечтаний
Выплавляешь ты
волю к борьбе и к труду.
Снова утро над городом.
Не иссякая,
Неустанно шумит
трудовая волна.
Как полна и как радостна жизнь!
Дорогая,
И тебе ведь
не кажется грустной она?
1927
На Кавказе
По Воробьевым горам я ходил
И думал: «Нет краше громад!..»
Здесь горы закутались в облака,
В море зашли и стоят.
Когда же, с пылью и сажей в ноздрях,
Сомлев от жары городской,
Я грудью вдохнул кипарисовый дух, —
Что стало с моей душой!
Я часто в Цека комсомола твердил:
— Ударники… Культпоход…
А тут соревнуюсь с прибоем, ползу
По гребням горных высот.
На этом Кавказе и воздух с водой
И солнце — не то, что у нас:
Лежишь, загораешь — ведь наше оно! —
Хвалишь его и Кавказ.
Абхазец курчав и черноволос,
Остер подбородок, как сабля — нос…
И тут есть, конечно, рабочий класс.
И есть кулаки, как в деревне у нас.
Есть и совхоз и сельсовет, —
Не скажешь, что бюрократизма нет…