А ты пиши, пиши свой пятилистник!
Пиши, пришелец прессы! Поспешай!
Вот крадется замысловатый зверь,
он о пяти стопах, он — Византиец,
Апостол Пятый!..
Визу в Византию
не дать не взять, — не то тысячелетье.
А крадется…
Державин утверждал,
что хвост у барба (есть же Барб — Байкала!)
совсем не хвост, а пятая стопа.
Сомнительно: пускай Державин гений
и Гавриил, — но все ж не та труба!..
На скалах скользко спать… Но сплю… Цитат
пульсация, — кошмар!.. Читатель в лампах
лежит плашмя и чей-то час читает
и чей-то через час…
Трясись, Тиресий!
Когда меня… Что им ответишь?
Когда меня в законы закуют,
дверь государств гвоздями заклюют,
и за колючей проволокой прав
я стану с телом знаменит и здрав,
озера спрута с лампами лилей,
и зал иллюзий, и закланье колец… —
не забывай за колбами людей,
как за никем я стану незнакомец.
Но ты предашь меня, — за двух колен
мне поданных рабынью для измен,
за узы уст (о как нежны ножи!),
мной останавливаемых от лжи,
заплечья мастер, пилигрим от плеч,
за явность ятр, за многократный меч…
И вот во имя жизни как любовь,
во избавленье тела — как от лезвий! —
отмоет мир с тебя мое клеймо,
поднимет час для чести с двух коленей.
Когда меня цирюльники цитат
в глазунью абрис бритвой обратят
и целовальники вкуют в венец
мой царственный дурацкий бубенец…
Пусть не узнаешь устное лицо,
пусть: перепутай логос безударный, —
не забывай двойное царь-кольцо
двуглазья и хрусталик — Божий дар мой.
Когда меня, как ноту ню — в аккорд,
в Словарь — не без нелепостей арго,
по буковке букеты плесть и петь,
и позвонков моих коснется плеть
во имя классов или красоты
мяучьим умываньем (Ной был медник!) —
ты позабудешь ноты и цветы,
ибо их не было и не имел их.
Но ты поплатишься меня лютей,
когда вздохнешь всей грудью для людей,
при рассмотренье их из-под руки:
на сценах сердца бьются петухи,
ласкают — лишь бы, ложью льют бокал,
что в кругозоре у орлов у скал
коровья кровь, что чувства — лень и впредь,
тебе (пропащей!) — в прошлом леденеть,
и отдавать кровь живу глянцу глаз
как мне, как на обмен, как не сейчас…
По чьим часам Верховный Час отвесишь
чьим телесам в чьем честном почему
за меч меня, за вход в мою тюрьму
что (безответная!) ты им ответишь?
Озеро — зеркало зверя
В ЗЕРКАЛЕ ЗВЕРЯ
цельсий Нарцисса
замерз.
Куколка слез
каждая вымыта именем Дня
в ОЗЕРЕ ЗВЕРЯ.
Зверь златоглаз.
В ЗЕРКАЛЕ ЗВЕРЯ
что осталось
от лица? —
лишь глаз,
лишь голос.
Глаз выклюет выклюет век.
Голос выкует ворон-враг:
вывесил ворон медалей
медь, —
не до мелодий!
А за спиной ночует олень,
искры из рог —
огнь и огнь
В ОЗЕРЕ ЗВЕРЯ.
Что им, народам, что Космос — кровь?
Что и Нарциссу, народ, — наш нрав?
Плавать в озерах, как в зеркалах,
в метаморфозах бессмертья.