Мы высохнем,
как чернила.
А мир
все равно не познан.
Так пусть же птенцы
чирикают!
Пусть почки
дрожат на взводе
весеннего рубежа!
Пусть звезды,
стрекозы — звезды,
крыльями
дребезжат!
Гимн сарделькам
Да здравствуют сардельки!
Вот сардельки
раздулись в кипяченых пузырях,
ворочаются, хрюкают,
и даже
слегка повизгивают, наслаждаясь
горячей ванной…
Вот они, сардельки,
что кабаны,
что яростные губы
народов Африки!
Вы — слаще, чем бананы,
а чем арбузы — беспредельно слаще.
Да здравствуют сардельки!
Вы, сардельки,
в среде рабочей пользовались вечно
заслуженным, большим авторитетом.
Я
за день зарабатываю 20
сарделек,
бригадир мой — 27,
начальник цеха — 45,
директор —
411 сарделек!
Кто столько съест?
Гаргантюа? Гудзак?
На худший случай — Геркулес,
но где же,
в каких легендах,
мифах
и преданьях
разыщешь ту суммарность Геркулесов,
чтоб заменить директоров заводов?
Ребята!
Соберемся в новогодье
и выдвинем такое предложенье
с рационализаторским уклоном:
Чтоб к следующему году —
целый год! —
откладывать с получки по сардельке.
И к следующему году —
через год! —
мы елку — всю! —
сардельками украсим —
на елку —
сплошь! —
сарделек понавесим!
И я клянусь,
что в следующем году
не снег пойдет,
пойдут они, сардельки,
с небес!
О, миловидные сардельки!
Девиз великих благосостояний…
Алкоголиада
От восхода до заката,
от заката до восхода
пьют
мускаты
музыканты
из гнусавого фагота.
За кулисною рутиной,
под Сикстинскою мадонной
спирт
лакают
балерины
из картонного бидона.
В дни торжеств, парадов алых
под самой Дворцовой Аркой,
ветераны — генералы
из фуражек
пьют
солярку.
Улыбаясь деликатно
после конференций кратких
дилетанты — делегаты
дуют
хинные экстракты.
За сазанов, за покосы,
за сезонную декаду,
председатели колхозов
пьют
одеколон
«Эллада».
Бросив рваный рубль на стойку,
из занюханных стаканов
пьют
чесночную
настойку
Аджубей с Хачатуряном.
Ткнувшись в яму за вагоном,
в состоянии хорошем,
пьют министры самогонку
из малиновой галоши.
Опустив сиденье «ЗИМа»
своего,
ликуя ликом,
пьет свинарка тетя Зина
сладко-липкую наливку.
У окошка понемножку
ром, стоградусности старой,
тянет внук матроса Кошки,
кочегар с буксира «Сталин».
В голубых апартаментах —
восемь комнат, кухня, ванна —
грузчик
пьет
портвейн
и вермут
из бокала и стакана.
Пьет ликер ассенизатор
из хрустального графина.
Лишь пропойцы
пьют
нарзаны
с баклажаном сизо-синим.
О, вожди алкоголизма!
Красноклювые фазаны!
Стали крепче обелисков
вы, пропойцы, от нарзанов.
Звери
(звериный цикл)
Умер лев.
Померкли
луны над лесами.
Залита поверхность
грустными слезами.
Собрались в малине
цапли, крысы, гидры,
до утра молились,
голосили гимны.
Поутру в малине
стало все неясно:
некому молиться,
некого бояться.