Правда,
ты печальной Евфросиньей
обо мне в Путивле причитала?
Я тогда
не поводил и усом,
посвист копий
да охоту чтил.
Думал —
не вернусь,
а вот вернулся
через восемь сотен лет почти.
Разве мы
в своей судьбе студеной
не прошли тревожные азы?
Дождик-дождь, старательный садовник!
Нет,
но нам не миновать грозы.
Разве нам впервой
река — отчизна,
а сухая плоскодонка — дом?
Разве нам впервой
иголки-брызги
собирать,
а завтракать дождем?
Ты припомни:
на реке Каяле,
той реке общеславянской боли,
мы стрелой из ялика
карали
княжичей, перебежавших в Поле
в непогодь Руси…
Теперь — не надо.
Нет и нет как нет реки Каял.
Есть — туман.
В тумане — лодка наша,
как и ты, плывущая, и я.
А повсюду,
сбрасывая перья,
птицы улетают цифрой «семь»…
Есть ладонь твоя —
твое доверье,
нами позабытое совсем.
Слово о полку Игореве
(по мотивам)
Братья!
Настала година
браться
за Слово Великое!
У Бояна
стозвонные
гусли,
а на гуслях
русский орнамент,
гусли могут стенать, как гуси,
могут
и клекотать
орлами,
могут мудростью
с дубом спорить,
спорить скоростью
с волком
могут,
радость князю —
ликуют,
горе —
разом с князем горестно молкнут.
У Бояна
бойкие струны!
Словно десять кречетов
статных
напускает Боян
на юное
лебединое стадо.
Первый кречет
кричит победно
песню-здравицу в честь Мстислава,
что прирезал Редедю
пред полками косогов бравых.
То не десять кречетов
юных —
десять пальцев,
от песен скорченных,
задевают струны,
а струны
сами славу князьям рокочут.
Или вдруг
заструятся
грустью,
журавлиною перекличкою…
У Бояна стозвонные гусли —
пере-
лив-
ча-
тые!
* * *
Тогда Игорь поднял глаза на солнце,
тогда Игорь опустил глаза на войско,
тогда Игорь увидел:
солнце затмилось,
а войско было во тьме и мигало металлом.
Семьдесят ковуев в полотняных латах
ускакали без оружия,
а много тысяч воинов
поднимали к темному солнцу руки,
а руки были голые, как свечи,
потому что тяжелые,
связанные из железа рукава
соскальзывали к плечам.
И собаки не лаяли.
Они сидели в позе лягушек
и закрывали глаза.
Это было первого мая,
через девять дней после выступления войска.
Все кони во тьме были темной масти,
они опускались на колени, а потом ложились на бок.
Это было в среду.
Это было в три часа дня.
И были большие звезды около солнца и дальше.
Конь у Игоря игривый,
глаз играет и горит, —
ухмыльнулся Игорь криво,
говорит: