Пускай у нас чуть-чуть погнулись плечи
И в волосах чуть больше седины —
Мы, как бойцы, идем боям навстречу,
Как воины, мы слышим клич весны.
«В поход, в поход!» — поет весенний ветер.
«В моря, в моря!» — курлычут журавли.
«Вперед, вперед!» — все, как один, ответят
Герои моря, неба и земли.
И наша сила вражью силу скосит,
И снова город станет молодым,
И, серый пепел с купола отбросив,
Опять Исакий будет золотым.
И, вновь напомнив пушкинское имя,
Адмиралтейства славная игла
Навеки свой чехол защитный снимет
И станет новой славою светла.
И Всадник Медный, бережно укрытый
Рукой достойных правнуков своих,
Подъяв коня тяжелые копыта,
Взлетит, «победы новыя вкусих».
Залечит раны победитель-город
И пыль боев с могучих плеч стряхнет,
И площадей притихшие просторы
Опять поток веселья захлестнет.
Настанет день: отцы вернутся к детям,
И цветом яблонь зацветут сады.
Шуми, весна! Труби, походный ветер!
Плывите в море, ладожские льды!
1942
Сине море
Сине море, сине море,
Белый парус, ярый шквал!
С детских лет про сине море
Только в сказках я слыхал.
В тульском поле, на равнине,
В тихих лиственных лесах
Я мечтал об этой сини,
О заморских чудесах.
Если утром луг в тумане
Будто волнами кипит,
Это в море-океане
Чудо-юдо, рыба-кит.
Улетали птицы клином
В край далекий, за моря,
И вставали из пучины
Тридцать три богатыря.
В том краю не знают горя,
В том краю не видят зла.
Пел я песню, как по морю
Лебедь белая плыла.
Сине море, сине море,
Неизвестные края!
За родную землю споря,
В сине море вышел я.
Мне не в сказке волны пели,
Ты теперь не только сон —
Я в морской твоей купели
Боевым огнем крещен.
Надо мной вставал железный
Шквал смертельного огня,
Подо мной кипела бездна,
Синей влагой леденя.
Я подумал: «Нет, не сгину!
Ярость мне дана не зря, —
Выходили ж из пучины
Тридцать три богатыря!»
За родную землю споря,
Я родным тебя назвал,
Сине море, сине море,
Белый парус, ярый шквал!
1943
Ярославна
Догорела заря-заряница,
Во полуночи див прокричал.
Ярославне ночами не спится —
Улететь бы на дальний Каял.
Долететь бы до княжьего стана,
Приподнять бы палатки края:
«Где ты, Игорь мой, князь мой желанный.
Трижды светлая лада моя?
Кабы мне обернуться зегзицей,
Куковала бы я над тобой,
Стерегла бы твой сон до денницы,
Перед войском летела бы в бой.
Я простерла бы крылья, как руки,
К тайным силам небес и земли,
Чтобы Велеса добрые внуки
В поле ратном тебя берегли.
Чтобы стрелы не сохли в колчане,
Чтоб копье не тупилось в бою,
Чтоб стрелой не пробил половчанин
Сердце Игоря, ладу мою!»
И, слезой обжигаясь горячей,
Одержима горючей слезой,
Причитает княгиня и плачет
До зари на стене городской.
Будто видит: ковыль серебрится,
Реют стяги, как слава чисты,
Рыщут волки, и брешут лисицы,
На червленые брешут щиты.
«Где ты, Игорь мой, воин мой? Жив ли?»
Предрассветные дали молчат.
Над бревенчатым тихим Путивлем
Петушиные крылья стучат.
1943
Медаль
Пройдя сквозь долгий грохот боя,
На слиток бронзовый легла,
Как символ города-героя,
Адмиралтейская игла.
Взгляни — заговорит без слова
Металла трепетный язык.
И воздух города морского,
И над Невой подъятый штык —
Вся бронза дышит, как живая,
В граните плещется река,
И ветер ленты развевает
На бескозырке моряка.