Шипр и пот, французский говор…Старый хрен в английском платьеГладит ляжку и мычит.
Дипломат, шпион иль повар?Но без формы люди – братья, —Кто их, к черту, различит?..
Как наполненные ведра,Растопыренные бюстыПроплывают без конца —
И опять зады и бедра…Но над ними – будь им пусто! —Ни единого лица!
Всероссийское горе
Всем добрым знакомым с отчаянием посвящаю
Итак – начинается утро.Чужой, как река Брахмапутра[50],В двенадцать влетает знакомый.«Вы дома?» К несчастью, я дома.В кармане послав ему фигу,Бросаю немецкую книгуИ слушаю, вял и суров,Набор из ненужных мне слов.Вчера он торчал на концерте —Ему не терпелось до смертиОбрушить на нервы моиДешевые чувства свои.
Обрушил! Ах, в два пополудниМозги мои были как студни…Но, дверь запирая за нимИ жаждой работы томим,Услышал я новый звонок:Пришел первокурсник-щенок.Несчастный влюбился в кого-то…С багровым лицом идиотаКричал он о «ней», о богине,А я ее толстой гусынейВ душе называл беспощадно…Не слушал! С улыбкою стаднойКивал головою сердечноИ мямлил: «Конечно, конечно».
В четыре ушел он… В четыре!Как тигр я шагал по квартире,В пять ожил и, вытерев пот,За прерванный сел перевод.Звонок… С добродушием ведьмыВстречаю поэта в передней.Сегодня собрат именинникИ просит дать вза́ймы полтинник.«С восторгом!» Но он… остается!В столовую томно плетется,Извлек из-за пазухи кипуИ с хрипом, и сипом, и скрипомЧитает, читает, читает…А бес меня в сердце толкает:Ударь его лампою в ухо!Всади кочергу ему в брюхо!
Квартира? Танцкласс ли? Харчевня?Прилезла рябая девица:Нечаянно «Месяц в деревне»[51]Прочла и пришла «поделиться»…Зачем она замуж не вышла?Зачем (под лопатки ей дышло!),Ко мне направляясь, сначалаОна под трамвай не попала?Звонок… Шаромыжник[52] бродячий,Случайный знакомый по даче,Разделся, подсел к фортепьяноИ лупит. Не правда ли, странно?Какие-то люди звонили.Какие-то люди входили.Боясь, что кого-нибудь плюхну,Я бегал тихонько на кухнюИ плакал за вьюшкою грязнойНад жизнью своей безобразной.
Обстановочка[53]
Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом.Жена на локоны взяла последний рубль.Супруг, убитый лавочкой и флюсом,Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счетах жалкие копейки:Покупка зонтика и дров пробила брешь,А розовый капот из бумазейкиБросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик(Хоть птичка Божия не кушала с утра).На блюдце киснет одинокий рыжик,Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,В наплыве счастия полуоткрывши рот,И кошка, мрачному предавшись пессимизму,Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезшей кацавейкеНасилует простуженный рояль,А за стеной жиличка-белошвейкаПоет романс: «Пойми мою печаль!»
Как не понять?! В столовой тараканы,Оставя черствый хлеб, задумались слегка,В буфете дребезжат сочувственно стаканы,И сырость капает слезами с потолка.
Служба сборов
Начальник Акцептации[54] сердит:Нашел просчет в копейку у Орлова.Орлов уныло бровью шевелитИ про себя бранится: «Ишь, бандит!»Но из себя не выпустит ни слова.
Вокруг сухой, костлявый, дробный треск —Как пальцы мертвецов, бряцают счеты.Начальнической плеши строгий блескС бычачьим лбом сливается в гротеск, —Но у Орлова любоваться нет охоты.
Конторщик Кузькин бесконечно рад:Орлов на лестнице сказал его невесте,Что Кузькин как товарищ – хам и гад,А как мужчина – жаба и кастрат…Ах, может быть, Орлов лишится места!
В соседнем отделении содом:Три таксировщика[55], увлекшись чехардою,Бодают пол. Четвертый же, с трудомСоблазн преодолев, с досадой и стыдомИм укоризненно кивает бородою.
Но в коридоре тьма и тишина.Под вешалкой таинственная пара —Он руки растопырил, а онаЩемящим голосом взывает: «Я жена…И муж не вынесет подобного удара!»
вернуться
54