«Там, над виденьями долины…»
Там, над виденьями долины,
Над пеленою облаков,
Угрюмо дремлют исполины
В холодном блеске ледников,
А здесь — неверный свет вечерний
И пляска тысячи теней,
Мольба жрецов и клики черни,
Здесь мир обманов и теней.
Так почему же, Неподкупный,
Ты судишь грешников долин
Неугасимой, недоступной,
Холодной правдою вершин?
«Верховный жрец во мгле ночной…»
Верховный жрец во мгле ночной
Стоит безмолвно у порога:
Блестит вдали, блестит земной
Сосуд губительного бога, —
Он полон девственной росы…
Разбить? Солжет сосуд разбитый:
Заутра в храм сбегутся псы
Лизать отравленные плиты…
Жрец улыбается во мгле —
И ночи мрак трепещет зыбкий
И все живое на земле
Во сне дрожит от той улыбки
ПОЭТЫ («Гордо поют победители…»)
Гордо поют победители,
Камни грызут побежденные;
Непримиренные,
Снова сойдутся воители.
Но средь немой бесконечности
Тусклых равнин мы, сраженные,
Спим, примиренные,
Сном упоительным вечности.
ОНИ. Порт-Артур («Для них все пламенные сны…»)
Для них все пламенные сны,
Владыки творческая вера;
Они противны и смешны,
Как раб, читающий Гомера;
Но в день войны их льется кровь,
Спасают землю их страданья:
Самоотверженно любовь
Творит бессмертные преданья.
Итоги («Осталось: пол-Сахалина…»)
Осталось: пол-Сахалина,
Вождей преступных имена,
Их непонятная гордыня
И, как залог народных сил,
Неоскверненная святыня
Бесславно преданных могил.
Пою героев безымянных!
Равнин Манчжурии туманных,
Ее привычных нам снегов
Они покинуть не хотели —
И безыскусственных крестов
Не заметут ее метели.
Суд («Мы — дети ваши. Пред судом…»)
Мы — дети ваши. Пред судом
Больных детей отцы неправы —
И мы покинули ваш дом
И ваши скучные забавы.
В веселый час вы рождены,
Герои позабытой чаши…
Не вы одни осуждены:
И нас осудят дети наши!
Пан («Пан безликий, скрытый тьмою…»)
Пан безликий, скрытый тьмою,
Ночью бродит по горам
И звериною тропою
Пробирается к стадам
И от страха холодеет,
Напрягая чуткий слух,
Но проснуться не посмеет
В шалаше своем пастух.
«Она печальными очами…»
Она печальными очами
Глядит с томительных страниц,
Поэта созданная снами,
Царица медленных цариц.
Она моим не внемлет пеням,
Ей не дышать, и не цвести,
И в сад по мраморным ступеням
Стопою легкой не сойти.
«Точно дверь блестит золоченая…»
Точно дверь блестит золоченая,
Догорает заход,
А за дверью ночь упоенная
Притаилась, — ждет, —
В косы тяжкие и усталые
Красный мак вплела;
Брови черные, губы алые,
Вся стройна, бела.
«В тихий час неоскверненный…»
В тихий час неоскверненный,
Я люблю вечерний звон,—
Лаской тени усыпленный,
Над полями, отдаленный,
О себе забывший сон…
Сумрак летний, златотканый…
С угасающей зарей,
Сон безвестный, сон туманный,
Кто-то тихий и желанный
Умирает над землей.
Рыбак («И было все кругом темно…»)
И было все кругом темно.
Был грозен черный вал.
Как птицы пойманной крыло
Мой парус трепетал.