Выбрать главу
На самом мосту, там, у кручи,В упряжке вдруг вздыбились лошади круто.«Гей!» – крикнул, стегая их, кучер.И кони, рванувшись из всей своей мочи,Сломали оглоблю тугую.«Остаться здесь в поле, к тому же средь ночи,Сказал я, – вот это люблю я!»И только промолвил, как призрак девицыВдруг выплыл из вод серебристых:Вся в белой одежде, как снег, белолица,В венке из мерцаний лучистых.И замерло сердце, застынуть готово,От ужаса вздыбился волос.Кричу: «Да прославится имя Христово!»«Во веки веков!» – слышу голос.«Кто б ни был ты, путник, будь счастьем отмечен,Меня ты избавил от муки.В довольстве, в покое живи, долговечен,Пусть чтут тебя дети и внуки!Ты видишь здесь образ души моей грешной,Теперь уж ее не сгублю я:Меня от чистилища – ночи кромешнойИзбавил ты словом: люблю я!Пока еще звезд не померкло сиянье,Еще петухи не пропели,Тебе расскажу, – и другим в назиданьеО грешном поведай ты деле!Когда-то беспечно жила я на свете,Марылей звалась я когда-то;Отец мой был первый чиновник в повете,Всесильный, вельможный, богатый.При жизни он справить хотел мою свадьбу:К богатой, красивой невестеПоклонников много съезжалось в усадьбу,И я привыкала к их лести.Вниманием их я надменно кичилась.Толпа их под музыку балаЗа мною, как шлейф по пятам, волочилась,Но всеми я пренебрегала.Приехал и Юзек; двадцатое летоВстречал он, правдивый и скромный,Не требовал он на признанья ответаВздыхал лишь, застенчивый, томный.Напрасно вздыхал он и таял всечасно:Влекло меня к странным утехам,Меня забавлял лишь страдалец несчастный,Ему отвечала я смехом.«Уйду!» – говорил он. «Ступай себе с богом!»Ушел он со вздохом влюбленным;Погиб от любви, – на прибрежье отлогомЛежит он под кровом зеленым.С тех пор стала жизнь для Марыли постылой,Раскаялась я, только поздно;Того, кто навеки взят темной могилой,Вернуть ли мольбою мне слезной!Однажды, когда забавлялась я дома,Раздался вдруг грохот ужасныйИ Юзек явился, средь свиста и грома,Как признак пылающий, красный.Схватил и унес и в удушливом дымеВ чистилище бросил, в потоки.Средь скрежета, стонов, словами такимиОн вынес мне суд свой жестокий:«Ты знала, что бог сотворил из мужчиныЖену как венец мирозданья.Чтоб в жизни тяжелой смягчала кручину,Для радости, не для страданья.А сердце твое из куска ледяного,Никто, преклонясь пред тобою,Не выпросил с губ твоих нежного словаПризнаньем, слезами, мольбою.В чистилище долгие годы за это,Терзать тебя будут здесь, злую,Покуда мужчина живой с того светаТебе не промолвит: люблю я!То слово вымаливал Юзек твой бедный,Лил горькие слезы, несчастный;Пусть молит о том же и призрак твой бледный,Терзаемый мукой ужасной!»Сказал, и схватили меня злые духиИ вот – уже скоро год сотыйДнем мучат, а ночью скитаюсь я глухоПо зарослям топким болота;Близ церкви у Юзя сижу на могиле,И долу и выси чужая,Пугаю прохожих, чтоб ночью спешили,Подальше тот мост объезжая.Болотом веду или темною чащейИль порчей коня погублю я;И каждый клянет меня руганью мстящей,Ты первый сказал мне: люблю я!За это с грядущего занавес мракаСниму я, как тучу ненастья:Ты встретишь Марылю, полюбишь, однако…»Запел тут петух на несчастье.Кивнула мне радостно, словно воскресла,И, облачком утренним тая,Она на глазах моих тихо исчезлаНад речкой, как мгла золотая.Смотрю: воз исправен, стоит, где посуше,Пропали все страхи ночные;Прошу всех: три раза за грешную душуПрочесть «Пресвятая Мария».

[1819]

ПАНИ ТВАРДОВСКАЯ

Баллада
Курят люльки, пьют, хохочут,Дым столбом, корчма вверх дном,Свищут в пляске и топочут – Стены ходят ходуном.Сам Твардовский в этом хореВосседает, как паша,По колено пану море:«Гей, душа! Гуляй, душа!»Видит пан вояку-хвата,Что бахвалиться привык,Свистнул саблей – нет солдата,Зайцем стал он в тот же миг.Пан судье из трибуналаСунул золото под нос,Лишь раздался звон металла,Нет судьи – пред вами пес.Пан сапожника-пьянчужкуЩелкнул по носу – и вотИзо лба бедняги в кружкуВодка гданьская течет.Пан хлебнул, но что за чудо!Кто там возится на дне?..Черт?.. «Здорово, кум! Откуда?С чем пожаловал ко мне?»В кружке чертик из прожженных,Истый немец с ноготок,Изогнулся весь в поклонах,Шляпу снял и на пол – скок.И мгновенно на два локтяНа глазах у всех подрос.Ну и облик! – птичьи когтиИ крючком изогнут нос.«А, Твардовский?! Встретить братцаМне приятно, дорогой!Что? Со мной не хочешь знаться?Мефистофель пред тобой!Договором нас связалаВ полночь Лысая гора.Дней с тех пор прошло немало,Рассчитаться б нам пора!Клялся ты на коже бычьей,Что спустя два года самВ Рим придешь свершить обычай,То есть выдашь душу нам.Ад служил тебе исправно,Не жалел ни чар, ни сил,Семь годков ты пожил славно,Но о Риме позабыл.Шел ты в сеть путем незримым,Не страшился здешних мест,Глянь, корчма зовется «Римом»,Так что, пане, под арест!»Не предвидел пан такого.Марш – к дверям. Но бес лукав:«Стой! А как же честь и слово?»Уцепился за рукав.Как тут быть? Близка могила,Знать, придется в пекло лезть…Но внезапно осенило,Пан подумал: выход есть!«Верно, черт! Себе на гореЯ пошел на сделку, но…Погляди-ка, в договореЕсть условие одно:Перед смертью три задачиДать могу. И кончим спор!Все исполни, а иначеРасторгаем договор.Видишь вывеску у входаС намалеванным конем?Дело вот какого рода:Я скакать хочу на нем.Чтобы лошадь гарцевала,Плеть сплети мне из песка.Да построй мне для привалаДом у ближне. го леска.Из орехов сбей просторный,Высотой с Карпаты, дом,Вместо крыши мака зернаУложи на доме том.Зерен требуется уйма,Не сочтешь – в глазах черно;Тьг ж забей гвоздей в три дюймаПо три в каждое зерно!»Свистнул бес, и все готово:Свита плетка из песка,Конь оседлан, бьет подковой,Дом построен у леска.На коня вскочил Твардовский,Конь под ним, храпя, взвился,Взял в галоп скакун бесовский,Пана по полю неся.«Наша бита, пане дьявол,Но еще не все, постой,Ты, дружок, в тазу не плавалСо свяченою водой».Тварь нечистая не рада,Весь в поту холодном бес,Но приказ исполнить надо,Крякнул он и в таз полез.«Ну и баня! Вот так страсти!Черт взвился, как из пращи,Уж теперь ты в нашей власти,Едем в пекло – не взыщи!»«Нет! Еще одно осталось!Тут спасует сатана!Погоди, нечистый, малость,Вон идет моя жена!Груз твоих бесовских тяготЯ бы мог в аду принять,Если б ты Твардовской на годВзялся мужа заменять.Обещай ей послушанье,Угождать ей дай обет.Если ж ты рассердишь пани,Весь наш договор – на нет».Только черт уже не слышит,Все косится на порог,От испуга еле дышит,Задрожал и – наутек.Пан за ним к дверям метнулся,Хвать его, но прыткий бесИзловчился, извернулся,Юркнул в щелку и исчез: