В полукольце гранитных серых скал;
Пройдет гроза, бушуя и сверкая,
Ударит в берег океанский шквал.
Но здесь вода тиха, как сон младенца,
Так берег пуст и так тиха заря,
Как в оны дни, когда суда Баренца
В зеленый мрак бросали якоря.
«Безмолвие» - зовется бухта эта.
И над волною в предрассветной мгле
Видна далёко старая примета -
Замшелый крест, стоящий на скале.
Я не прошу себе у жизни много,
Ни нежности, ни лишнего тепла,
Но я хочу, чтобы моя дорога
Опять меня к той бухте привела.
Прийти и лечь опять на камень белый,
И снова ждать минуты дорогой,
Чтоб тишина великая владела
Землей и небом, телом и душой.
Мне оно нравится точностью передачи ощущения, сближением этого сурового и нежного в то же время пейзажа с душевным состоянием автора («Я не прошу себе у жизни много...»).
Из одного перечисления названий стихотворений предвоенного периода мы видим, что перед нами поэт морского флота: «Весна на флоте», «Осень на флоте», «Держать корабль на курсе», «Одежда моряка», «Радист», «Тральщик», «Песня об аврале», «Ремонт шлюпки», «Осенью у пирса», «Песня о десанте», «Мы из Кронштадта» и т. д.
В стихотворении «Отдых на базе» мы читаем:
Вот стол и стопка милых книг,
Кровать под серым одеялом,
И на стене военный бриг,
В боренье с океанским шквалом.
Все это еще мирные походы, практика, маневры. И пейзаж мирный. И только в воспоминаниях оживают битвы прошлых лет. Но близится смертельное испытание. И ожидание этого испытания, этого поединка в море с врагами Родины живет во многих стихотворениях поэта.
Тревожно проходят чужие берега по борту его корабля, предчувствия скользят отдельными строками.
Снился мне товарищ по сверхсрочной,
Звонких гильз дымящаяся медь, -
И бойцам прицел и целик точный
Я сказал пред тем, как умереть.
Это было во сне, но о смерти наш юный моряк думал и раньше, как всякий молодой поэт, который обязательно касается этой темы.
В свое время он написал стихи о том, как прах Энгельса, согласно его последней воле, был после кремации развеян по ветру в открытом море у Исберна.
Корабль прошел меридиан Бельфаста,
Давно исчез вдали утес клыкастый,
И слит в одно воды и ветра звон.
Летит волна вдоль борта парохода,
И прах борца взяла к себе природа,
А дух его с людьми соединен.
Так же просто и сурово писал он о морской смерти, которая всегда подстерегает моряка и которой он не боится.
В августе сорок первого года, - года, в котором он погиб, он в стихотворении «Тебе», говоря об одном из боевых походов, обращаясь к подруге, пишет:
...И если пенные объятья
Нас захлестнут в урочный час
И ты в конверте за печатью
Получишь весточку о нас, -
Не плачь: мы жили жизнью смелой,
Умели храбро умирать, -
Ты на штабной бумаге белой
Об этом сможешь прочитать.
Переживи внезапный холод,
Полгода замуж не спеши,
А я останусь вечно молод
Там, в тайниках твоей души.
А если сын родится вскоре,
Ему одна стезя и цель,
Ему одна дорога - море,
Моя могила и купель.
В этих мужественных строках мы слышим голос большой любви и оправданной подвигом страсти. Этот цельный молодой человек был типичным выразителем героического поколения грозных лет Великой Отечественной войны, и мы вправе, следуя высказанному им, поговорить о славе и о нем.
Книги его стихов должны знать все молодые моряки, все, кто дает присягу хранить наши морские границы, быть на высоте тех задач, которые выполняет сегодня советский морской флот, любить морскую стихию и жизнь и не бояться никакой самой грозной опасности.
Алексей Лебедев очень любил жизнь, любил детей. Когда он говорил с ними о море, они заслушивались, как будто он рассказывал им чудесные сказки. Они готовы были немедленно идти за ним на корабль и плыть, как юнги в старину, куда угодно, чтобы видеть в море то, о чем он им так увлекательно только что говорил. Они верили ему, потому что он сам верил в свои рассказы о море, потому что он любил это грозное, ласковое, нежное, беспощадное море.
Он выполнил свой долг поэта, моряка-подводника, патриота. И море было с ним в последний час!
Николай Тихонов
1956
ИЗ КНИГИ "КРОНШТАДТ"
(1934 -1938)
КРОНШТАДТ
Я хочу не говорить о водах,
О штормах, летящих от Хайлоды, -