Но дудки пели о походе
В далекий голубой Рамбов.
Гармоника вскипает маршем,
Десант выходит с корабля.
Да здравствует подруга наша,
Большая снежная земля!
Свистят просмоленные лыжи,
Прокладывая путь в снегу,
И все отчетливей, все ближе
Маяк на дальнем берегу.
А впереди холмы и сосны,
Увиденный в бинокли край,
И день, сверкающий, как россыпь
Холодных зерен серебра.
Братва наклоняет лица
К эмалированным кружкам,
Едва наклонясь спесиво,
Ты острый льешь кипяток.
Так близко лежит граница,
А в марте метели кружат
Над вздыбленным льдом залива,
И я на посту продрог.
Братишка наш, общий чайник,
Ты видишь, прошу я дружбы,
Прижмись же горячей медью
К холодным рукам моим:
Озябли они не случайно,
Я крепко держал оружье,
Теперь же теплом я беден,
Так ты поделись своим.
И вот, наклоняясь круче,
Ты мне струишь без отказа
Душистое, коричневое
И крепкое чая тепло.
Ну вот мне и стало лучше,
Ночь смотрит прищуренным глазом,
Сон вяжет ресницы нитями,
И время мое истекло.
Прощай! Не тускней, братишка!
Сияй, не жалея, глаз,
И дружбу свою с излишком
Дари нам в вечерний час!
Быть может, мы не вернемся,
Бывает всё на границе;
Но ты одинок не станешь:
Другие ребята придут -
Из Сызрани и из Омска,
Поднявшие знамя балтийцев,
И снова разделит чайник
Досуг вечерних минут.
Снег падал медленно и таял,
С приливом близился рассвет,
И ты заплакала, прощаясь,
И подарила мне кисет.
Он вышит был шелками ярко
Рукою теплою твоей,
На нем горели флаги жарко,
Синели лапы якорей.
Заря далекая блистала
Над сумрачной эмалью бухт...
Ты плакала, и ты желала,
Чтоб был табак мой сух.
Чтоб ветер чуждых побережий
Не преграждал пути,
Чтоб я не знал любви норвежек
И не умел грустить.
Пел ветер, шедший с океана,
Что плакать зря.
Я уходил под звоны склянок
На вест в моря.
О мир, омытый ветром свежим,
Летящая на нас волна!
Изгибы чуждых побережий
Нам открывала глубина.
От мели румпеля до флага
Проверен шлюпочный наряд,
А груз - упорство и отвага
В штормах испытанных ребят.
«Рангоут ставь!» Бурун вскипает,
Отходит берега коса,
Напором баллов отмечает
Могучий ветер паруса.
Мелькают маяки, и мили
Легли за нашею кормой,
Я вижу фабрики текстильной
На кромке паруса клеймо.
И в памяти за далью этой
Иные вижу я края:
Уже на фабрику с рассветом
Приходит девушка моя.
В цеху цветут огни косынок,
Немолчен разговор станков,
И труд рождает парусину,
Подругу бурь и моряков.
И я сквозь шкотов звон осиный
Кричу (пусть ветер донесет):
«Горжусь твоею парусиной,
Несущей шлюпку в переход!»
Вот вечер крадется бочком, бочком,
Мигнул маяк зрачком своим сторожко,
Горит закат надраенным бачком,
Склонился кок над свеклой и картошкой.
В такую пору дудкам звонко петь,
Сзывая тех, кто вахтою не занят,
И увольнений блещущая медь
Летит в ладонь и прячется в кармане.
А вечер тих, и голоса ветров
С гуденьем волн в вечерний час не спорят;
Качнулся трап... привет тебе, Рамбов,
Привет тебе, земля - подруга моря!
Перроны Ленинграда,
Асфальта блеск и гладь, -
И до морской прохлады
Уже рукой подать.
Там, где граниты моет
Нева литой волной, -
Училище морское
Возникнет пред тобой.
Заполнит нынче кубрик
Курсантская семья, -
Со всех концов республик
Являются друзья.
Мы рады нашей встрече,
И крепко рук кольцо,
И шире стали плечи,
И веселей лицо.
Опять наденем, робу,
Поднимем якоря,
Опять пойдет «Учеба»
В широкие моря.
Сухое и синее утро марта,
Услышан далекий зов, -
И розы ветров расцветают на картах
Под брызгами пенных валов.
И ноздри впивают
Чуть слышимый запах