С. Ф. Наковальнин относил стихотворение к 1728 году; дата эта действительности не соответствует; списки относят его к апрелю 1730 года.
Стихотворное послание Феофана сыграло важную роль в литературной судьбе начинающего поэта; по утверждению самого Кантемира, отныне он «стал далее прилежать к сочинению сатир» (стр. 62). Феофан читал» разумеется, первоначальную редакцию сатиры (см.: А. Кантемир. Собрание стихотворений, стр. 361—367). В том же году благодарный автор посвятил Феофану свою третью сатиру «О различии страстей в человецех» («Мудрый первосвященник, ему же Минерва...»), которую написал «нарочно, чтоб в ней собрать приличные тому архипастырю похвалы и ему же в знак своего благодарства ее приписать» (стр. 99). Последнюю сатиру он отправил Феофану со следующими сопроводительными стихами («писаны в Москве 1730, августа месяца»):
В 1743 году, незадолго до смерти, Кантемир, готовя к печати все свои стихотворные произведения, объединил их в специальном рукописном сборнике; в состав сборника, в его вводную часть, он включил и стихотворное послание к нему Феофана Прокоповича (наряду с латинскими приветственными к нему стихами Феофила Кролика). В рукописях сатиры Кантемира часто сопровождаются посланиями Прокоповича и Кролика (ГПБ O.XlV. 2 и др.).
Первая строка стихотворения Феофана Прокоповича («Не знаю, кто ты, пророче рогатый») недавно явилась предметом специального исследования, выводы которого автором формулируются так: «Эпитет „рогатый" в понимании Феофана есть церковно-славянизм и по аналогии с его же поздравительными стихами 1731 года, адресованными Анне Иоанновне («...да вознесет бог силы твоей рог»), может быть истолкован как „сильный", „имеющий власть". Не исключена, однако, и другая возможность, — что это слово означает „хитростный", „хитроумный" в соответствии с тем определением латинского cornutus, которое мы находим в сочинениях о логике и красноречии» (М. П. Алексеев. «Пророче рогатый» Феофана Прокоповича. «Из истории русских литературных отношений XVIII—XX веков». Изд. АН СССР, М—Л., 1959, стр. 43).
Публиковалось стихотворение не раз в составе сочинений Кантемира, начиная от их первого петербургского издания 1762 года; по дефектному тексту и без указания на рукописный источник издано оно было также И. Чистовичем (Феофан Прокопович и его время, стр. 607—608). Здесь воспроизводится по рукоп. 1751 года украинского письма ГПБ O.XIV.2, л. 4 с разночтениями по рукописному сборнику стихотворений Кантемира 1755 г. (копии сборника 1743 года, составленного автором) ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР, Р. 11, on. I, № 132, л. 9—9 об.
После смерти Петра II «верховники» — члены Верховного Тайного совета, учрежденного указом 8 февраля 1726 года, князь В. Л. Долгорукий и его родственники, князь Д. М. Голицын и другие приняли решение возвести на русский престол племянницу Петра I — курляндскую герцогиню Анну Иоанновну; они отправили ей в Митаву под покровом строжайшей тайны при письме условия или «кондиции», ограничивавшие ее власть. Анна Иоанновна условия подписала. Противники верховников, разгадавшие их олигархические замыслы, приняли контрмеры. Когда императрица прибыла в Москву, они 25 февраля 1730 года подали ей письмо с просьбой отвергнуть и уничтожить «кондиции». План верховников потерпел крушение: своевременно предупрежденная Анна Иоанновна подписанный ею документ признала недействительным.
В февральских событиях 1730 года самое непосредственное участие, притом очень активное, принимал и Феофан Прокопович, резко отрицательно относившийся к «затейке» верховников (см.: Н. В. Голицын. Феофан Прокопович и воцарение имп. Анны Иоанновны. «Вестник Европы», 1907, № 4, стр. 519—543). Сохранилось принадлежащее Феофану подробное «описание» всех «происшествий, после кончины императора Петра II воспоследовавших» (см.: «Русский Архив», 1909, № 3, стр. 430—442). Финал «затейки» верховников здесь рассказан так: «Вышла государыня в залу; стоя под балдахином, впустить просителей и прошение их прочесть повелела, а по прочтении того приказала: тотчас подать себе письмо курляндское. Потом произнесла краткую речь в такой силе: что хотя весьма тяжелые поданы ей были царствования договоры, однако же, веруя, как ей докладывано, что оный от всех чинов и от всего российского народа требуются, для любви отечества своего подписала. А понеже ныне известно является, что лжею и лестию сделан ей обман, того ради оные договоры, яко сущею неправдою от себя исторженные, уничтожает и рукописание свое никому впред иметь за важное приказует. И то сказав, тотчас упомянутое письмо, в руки ея поданное, разодрала и на землю бросила» (стр. 442).