ОЛИМП
Заспорили горы, Олимп и Киссав,
И первый за сабли, за ружья другой.
Олимп обернулся, к Киссаву шумит:
Молчи, пресмыкайся во прахе, Киссав,
Не раз оскверненный Коньяра ногой!
Я славен в подлунной, Олимп я седой!
Высок я, на мне сорок две головы;
Я шумен, струю шестьдесят два ключа;
Где ключ лишь — тут знамя, где дерево — клефт.
Сидит у меня на вершине орел,
В когтях у орла — голова храбреца.
Клюет он ее и расспрашивает:
«Что сделала ты, удалая глава?
За что, как у грешного, срублена с плеч?» —
«Съедай мою молодость, птица-орел,
Съедай мою храбрость; твои подрастут
И крылья на локоть и когти на пядь!
В Ксеро́мере, в Лу́ру я был арматол
И клефт на Олимпе двенадцать годов;
Сто аг истребил я, сто сел их сожег,
А турок, албанцев, положенных мной...
Их множество, птица, и счета им нет.
Но жребий пришел мой — лег в битве и я!»
Содержание и примечания
Дим, или Димос, сокращенное имя Димитрия. Дим, капитан клефтов, погиб жертвою своей гордости и отваги. Албанцы подстерегли его и засели убить; но он не хотел послушаться совета друзей, не хотел переодеться, чтобы не быть узнанным, и убит неожиданно. Содержание песни есть рассказ сна, которым поражен Дим как предчувствием несчастья. В сочинении есть что-то поэтическое и необыкновенно оригинальное; птицы и многие свойства песни сильно напоминают песни русские.
СОН ДИМА
Не раз и не два я говаривал Диму:
«Понизь свою шапку, доспех свой прикрой;
Албанцы приметят, албанцы убьют,
Узнав по сребру и по гордому виду».
Кокуют кокушки кругом по горе,
Кричат куропатки, сидя под горою;
А малая пташка, слетевши с небес,
Щебечет, над Димовой сев головою,
Не птицей, не ласточкой пташка поет —
Поет, говорит языком человечьим:
«Что бледен, что смутен сего дня ты, Дим?» —
«Ты хочешь то ведать, скажу тебе, пташка!
Пришел отдохнуть я, немного соснуть;
Заснул лишь, и вдруг в первосоньи я вижу:
Потусклое небо, кровавые звезды,
Кровава булатная сабля моя!»
III и IV БУКОВАЛЛ И ИВАН СТАФА
Содержание и примечания
Буковалл, один из славнейших капитанов клефтских, был из Акарнании, сражался с турками в горах Аграфских и прославился своею победою над Вели, дедом известного Али-паши.— Кера́ссово и Кену́рио — деревни, между которыми сражается Буковалл. Первые три стиха сей песни сделались общими в поэзии клефтической, тем образцом приступов для однородных песен, о которых говорено во введении.— Пукевиль также напечатал сию песню в своем «Путешествии в Грецию» (т. 3, ст. 16), но со списка, как видно, дурного, искаженную, лишенную всякого смысла, и удивляется, отчего она так славна в Греции, любима шипетарами и производит, как говорит сам, магическое действие над албанцами-христианами. Песня «Иван Стафа» занимательна, сколько по родству героя с Буковаллом, столько и по содержанию: другой о морских клефтах в собрании не находится.
БУКОВАЛЛ
Что за шум, что за гром раздается кругом?
Не быков ли то бьют, не зверей ли травят?
Нет, то бьют не быков, не зверей то травят:
То сражается с турками клефт Буковалл,
И сражается он против тысячи их;
От Керассово дым до Кенурио лег,
Белокурая дева кричит из окна:
«Перестань, Буковалл, воевать и стрелять;
Пусть уляжется пыль, пусть поднимется дым,
Сосчитаем, узнаем, скольких у нас нет».
Сосчиталися турки, их нет пяти сот;
Сосчиталися клефты, троих не дочлись.
Отлучились с побоища два храбреца:
За водою один, за едою другой;
А третий, храбрейший, стоит под ружьем.
СТАФА
Черный корабль у Кассандры брегов разъезжал:
Черные парусы, флаг голубой развевал,
Встречу корвета под флагом багровым летит:
«Сдайся! спусти паруса!» — налетая, кричит.
«Я не сдаюсь, не спускаю моих парусов!
К вам не жена, не невеста пришла на поклон:
Зять Буковалла пред вами, Иван я Стафа.
Бросить канаты, товарищи, нос наперед!
Бейте неверных! пролейте турецкую кровь!»
Турки навстречу, и сшибся с корветом корабль.
Первый Стафа устремляется, с саблей в руках.
Кровь через палубу хлещет, багро́веет зыбь;
«Алла!» — неверные взвыли и храбрым сдались.