Долгоруков благородный смело волю дал рукам. Князь Яков Федорович Долгорукий (1659—1720), один из приближенных Петра I, позволял себе в Сенате резко оспаривать мнения царя. По преданию, он однажды изорвал заготовленный по приказанию Петра указ. Петр в конце концов согласился с Долгоруким и указ не возобновил. Об этом поступке Долгорукого говорит и Пушкин в «Стансах». Долгорукий был героем в глазах тех представителей дворянства, которые мечтали о некоторой политической независимости своего класса по отношению к самодержавию.
Мой Пегас под стать ослам и т. д. Пегас — крылатый конь, служивший музам (греч. миф.). Вяземский намекает здесь на цензурные стеснения.
Давным-давно (стр. 159). Впервые — «Полярная звезда» на 1824 г., стр. 322. В тексте «Полярной звезды» третий стих последней строфы читается: Давно ль на воздухе притворном. В авторизованном рукописном сборнике стихотворений Вяземского 1855 г. против этого стиха рукой автора написано: «Так сказано и напечатано для ценсуры, а, разумеется, следует придворном».
Песня зеваки (стр. 160). Впервые — «Новости литературы», 1824, № 6, стр. 94. Без подписи. 31 января 1824 г. Вяземский писал А. И. Тургеневу: «Вот песня из водевиля, которая очень понравилась нашим зевакам. Дай Карамзиным и Воейкову; только скажи именно, чтобы не выставлять моего имени, потому что на вызов публики назвать авторов остались мы неизвестными» (О. А., т. 3, стр. 7). Водевиль «Кто брат, кто сестра?» Вяземский написал в конце 1823 г. совместно с А. С. Грибоедовым, по просьбе директора Московского императорского театра Ф. Ф. Кокошкина, для бенефиса актрисы М. Д. Львовой-Синецкой, которой Кокошкин покровительствовал. Бенефис состоялся 24 января 1824 г. Об обстоятельствах написания водевиля Вяземский рассказал в статье «Дела иль пустяки давно минувших лет». Полемизируя с появившейся в «Русском вестнике» в 1873 г. статьей В. Родиславского о неизданных пьесах Грибоедова, Вяземский отмечает: «...Ошибочно показание, что куплеты «Жизнь наша сон! Все песнь одна!..» писаны именно Грибоедовым. Напротив, написаны они именно мною, в подражание французской песне, которую певал в то время заезжий француз» (ПСС, т. 7, стр. 338). По свидетельству Вяземского, он взял на себя «всю стихотворную часть», а Грибоедов всю прозу.
Цензор (стр. 161). Впервые — «Славянин», 1830, № 1, стр. 42. Подписано: «С франц<узского>. К. В-ий». Издатель «Славянина» Воейков вместо Красовского поставил Ларобинe, вместо Голицине — Г — е; к Г — e он сделал подстрочное примечание: «Генерал-полицмейстер парижский, славный невежеством, но еще более ханжеством». Ему же принадлежит и указание: «С французского». Восстанавливаем имена на основании авторизованного рукописного сборника 1855 г. (БЛ, Вяз. 1/1). В этом сборнике против стихотворения «Цензор» Вяземский написал: «Это примечание и имя Ларобине рукоделие Воейкова. У меня было Красовский и князь Голицын. Впрочем, стихи были напечатаны совершенно без моего ведома и ценсорства». Несмотря на внесенные им изменения, Воейков за напечатание этой эпиграммы попал на гауптвахту.
Красовский Александр Иванович (1780—1857) — цензор Петербургского цензурного комитета в 1821—1828 гг., один из самых беспощадных, тупых и ханжеских цензоров 1820-х гг.
Голицын Александр Николаевич (1773—1844) — один из вдохновителей реакции и мистического мракобесия последнего периода царствования Александра I. Эпиграмма скорее всего написана до 1824 г., когда Голицын был удален с поста министра народного просвещения, следовательно перестал ведать цензурой. В письмах Вяземского к Тургеневу 1822—1823 гг. имя Красовского упоминается очень часто и всегда с величайшим возмущением. 21 мая 1823 г. Вяземский пишет по поводу цензоров Красовского и Бирукова: «Уж лучше без обиняков объявить мне именное повеление (как в том уверили однажды Василия Львовича) не держать у себя бумаги, перьев, чернил и дать расписку, что отказываюсь навсегда от грамоты... А делать из каждой странички моей государственное дело, которое должно переходить через все инстанции, право, ни на что не похоже» (О. А., т. 1, стр. 323). 31 мая Вяземский пишет по поводу пушкинских «Братьев-разбойников»: «Я благодарил его и за то, что он не отнимает у нас, бедных заключенных, надежду плавать и с кандалами на ногах. Я пробую, сколько могу, но все же ныряю ко дну. Дело в том, что их было двое, а мне достается одному уплывать на островок рассудка, вопреки погони Красовских с товарищами» (О. А., т. 1, стр. 327).
Ответ древнего мудреца (стр. 161). Впервые — «Новости литературы», 1824, ч. 10, стр. 96. Подпись: «К. В-ий».