ЧЕЛОВЕК И МОТЫЛЕК{*}
Над мотыльком смеялся человек:
«Гость утренний! по чести, ты мне жалок! —
Он говорит. — Мгновенье — вот твой век!
И мотыльку могила — куст фиалок».
За годом год торопится вослед,
И старику отсчитано сто лет.
Час смерти бьет! Старик на смертном ложе,
Вздохнув, сказал: «И век мгновенье тоже!»
ДВЕ СОБАКИ{*}
— За что ты в спальне спишь, а зябну я в сенях? —
У мопса жирного спросил кобель курчавый.
— За что? — тот отвечал, — вся тайна в двух словах:
Ты в дом для службы взят, а я взят для забавы.
ДВА ЖИВОПИСЦА{*}
В столицу съехались портретны мастера.
Петр плох, но с де́ньгами; соперник Рафаэлю —
Иван, но без гроша. От утра до утра
То женщин, то мужчин малюет кисть Петра;
Иван едва ли кисть и раз возьмет в неделю.
За что ж им от судьбы не равен так дележ?
Портрет Петра был льстив, портрет Ивана — схож.
ДВА ЧИЖА{*}
— О чем так тужишь ты? — чиж говорил чижу. —
Здесь в клетке во сто раз приятней жить, чем в поле.
— Так, — молвил тот, — тебе, рожденному в неволе;
Но я, я волю знал, и я о ней тужу.
БИТЫЙ ПЕС{*}
Пес лаял на воров; пса утром отодрали —
За то, что лаем смел встревожить барский сон.
Пес спал в другую ночь; дом воры обокрали:
Отодран пес за то, зачем не лаял он.
«ВПИСАВШИСЬ В ЦЕХ ЗОИЛОВ СТРОГИХ...»{*}
Вписавшись в цех зоилов строгих,
Будь и к себе ты судия.
Жуковский пишет для немногих,
А ты для одного себя.
«ЧТОБ ПОЛНЫЙ СМЫСЛ РАЗБИТЬ В ТВОРЕНИЯХ ПЕВЦА ...»{*}
Чтоб полный смысл разбить в творениях певца,
Поодиначке в нем ты стих коварно удишь;
В бессмыслице ж своей тогда уверен будешь,
Когда прочтешь себя с начала до конца.
ЖРЕЦ И КУМИР {*}
(Басня)
Льстить любят многие; хвалить умеет редкой.
Не в меру похвала опасней брани едкой.
Усердья ложного подать ли образец?
В рассказ мой вслушайтесь: какой-то древний жрец,
К кумиру своему излишне богомольный,
Так уж кадил ему, уж так ему кадил,
Что с ног до головы его он закоптил.
И полно? — Нет! и тем уроком недовольный,
Так размахнулся раз, в пылу слепой руки,
Что он кадильницей расшиб его в куски.
Фортуны баловни! Кумиры черни зыбкой!
Любимцы срочные забывчивой молвы!
Не стрел вражды крутой, но лести гибкой,
Кадильниц берегитесь вы!..
КАК МАСТЕРСКИ ПРОРОКОВ ЗЛЫХ ПОДСЕЛ… »{*}
Как мастерски пророков злых подсел
Рифмач, когда себя в печать отправил;
Им вопреки, он на своем поставил
И сотню од не про себя пропел:
В наборщиках читателей имел
И цензора одобрить их заставил.
«В ДВУХ ДЮЖИНАХ ПОЭМ ВОСПЕВШИЙ ПРЕДКОВ СЕЧИ...»{*}
В двух дюжинах поэм воспевший предков сечи,
Глаголом ни стиха наш лирик не убил.
Как жалко мне, что он частей и прочих речи,
Как и глаголы, не щадил.
«КАК «АНДРОМАХИ» ПЕРЕВОД...»{*}
Как «Андромахи» перевод
Известен стал у стикских вод,
И наших дней Прадон прославился и в аде.
«Зачем писать ему? — сказал Расин в досаде. —
Пускай бы он меня в покое оставлял,
Творения с женой другие б издавал».
Жена же, напроти́в, когда он к ней подходит,
Жалеет каждый раз, что он не переводит.
«КНЯЖНИН! К ТЕБЕ БЫЛ СТРОГ СУДЕБ УСТАВ...»{*}
Княжнин! К тебе был строг судеб устав,
И над тобой сшутил он необычно:
«Вадим» твой был сожжен публично,
А публику студит холодный твой «Рослав».