Под нами сетка из цветов и трав,
Весною опрокинутый стаканчик,
Льет запах ландыш, под кустом припав,
И мотыльком порхает одуванчик;
И, к холке ухо левое прижав,
Мотает мордой ваш гнедой Буянчик —
Упрямится, — нельзя ль щипнуть травы,
Да не дают: его упрямей вы…
Хоть несколько боитесь, если ухо
Прижмет он к холке… А домой пора,
Пока росы нет на поле и сухо…
Вот лай собак с господского двора
И стук колес доносится до слуха:
К вам гости — и, наверно, до утра!
В галоп, Буянчик! право, опоздаем:
Чу! десять бьет — все общество за чаем…
ЗНАЕШЬ ЛИ, ЮЛЕНЬКА**
Ю.И. Л<ипи>ниной
Знаешь ли, Юленька, что мне недавно приснилося?..
Будто живется опять мне, как смолоду жилося;
Будто мне на сердце веет бывалыми веснами:
Просекой, дачкой, подснежником, хмурыми соснами,
Талыми зорьками, пеночкой, Невкой, березами,
Нашими детскими… нет! — уж не детскими грезами!
Нет!.. уже что-то тревожно в груди колотилося…
Знаешь ли, Юленька?.. глупо!.. А все же
приснилося…
«Друг мой добрый! Пойдем мы с тобой на балкон…»**
Друг мой добрый! Пойдем мы с тобой на балкон,
Поглядим на осенний, седой небосклон —
Ни звезды нет на небе, и только березы
Отряхают с листочков предсмертный свой сон,
Верно, знают, что им посулил уже он —
Морозы.
Верно, знают… Пускай их!.. А знаем ли мы,
Что дождемся, и скоро, с тобою зимы,
Что уж осень осыпала вешние грезы,
Словно желтые листья с берез и, немы,
Звезды капают с неба нам в душу сквозь тьмы,
Что слезы.
Только нет, ты не верь мне, не верь же ты мне:
Я болен и брежу в горячечном сне,
И гремят мне, и слышатся давние грозы…
Но вот ты улыбнулась, я верю весне —
И опять запылают листочки в игле
У розы.
Все взяла… Да зачем же, — сама пореши, —
Ты не вырвала вон из моей из души
Занозы?
ГРЕЗА**
Спал тяжело я, как будто в оковах, но в вещем во сне
Синее, звездное небо пригрезилось мне;
Каждою яркой звездою, сопутницей ночи,
Жгло мне сквозь веки оно отягченные очи;
Но терпелив был я, силен и крепок тогда…
Вдруг, в полуночи, на север скатилась звезда,
И услыхал я:
«Внемлите глас божий: для божья народа
Царственно с неба, падучей звездою, слетает Свобода!..»
ДЫМ**
Ох, холодно!.. Жаль, градусника нету…
А у меня, с заутрени, мороз
На стекла набросал гирлянды белых роз,
И все — одна в одну — как есть, по трафарету.
И все — одна в одну — под небом голубым,
Все трубы в небеса струят посильный дым.
И засмотрелся я на них сегодня…
Трубы!
Все оглянул я вас и думал: «Люди грубы:
Твердят им мелочность и гордость свысока,
Что жизнь юдольная ничтожна и низка,
И вообще, внизу низка у жизни тропка.
О трубы!.. Не понять не зябшим, что есть топка,
Что на земле она, но что порой и дым
Летит, о господи, под небом голубым
И — может быть — горе рассказывает что-то.
Быть может…»
Вот и я, пиитом чердачка,
Столицу обозрел, конечно, свысока
И видел я: Нева, и крепость, и Исакий,
И Академия, и мост через Неву,
И Стрелка с биржею, и то, что видит всякий,
Побывший в Питере, во сне иль наяву…
Я «питерщик» вполне… На Питере съел зубы:
Затем и говорят со мною даже трубы,
И дымом говорят.