Словно дива-птицы,
В небе облака
Мчатся вереницей;
Чуть журчит река.
Нивы, луг покрыты
Влажною росой;
Дремлет лес, повитый
Грезою ночной…
Тише все, темнее,—
Не дрогнет листок;
Спит, дохнуть не смея.
Теплый ветерок.
***
Занялася заря —
Скоро солнце взойдет.
Слышишь… чу… соловей
Щелкнул где-то, поет.
И все ярче, светлей
Переливы зари;
Словно пар над рекой
Поднялся, посмотри.
От цветов на полях
Льется запах кругом,
И сияет роса
На траве серебром.
Над рекой наклонясь.
Что-то шепчет камыш;
А кругом, на полях,
Непробудная тишь.
Как отрадно, легко,
Широко дышит грудь!
Ну, молись же скорей!
Ну, молись, да и в путь.
***
Как в сумерки легко дышать на берегу!
Померкли краски дня, картины изменились;
Ряды больших стогов, стоящих на лугу,
Туманом голубым, как дымкою, покрылись.
На пристани давно замолкли шум и стук;
Все реже голоса доносятся до слуха;
Как будто стихло все, — но всюду слышен звук,
И тихий плеск воды так сладко нежит ухо.
Вот черный жук гудит… вот свистнул коростель…
Вот где-то вдалеке плеснулось уток стадо…
Пора бы мне домой — за ужин и в постель;
Но этой тишине душа моя так рада.
И я готов всю ночь сидеть на берегу,
И не ходить домой, и вовсе не ложиться.
Чтоб запахом травы на скошенном лугу
И этой тишиной целебной насладиться.
На ширь глухих полей, под тень лесов густых
Душа моя рвалась, измучена тревогой,—
И, может быть, вдали от горьких слез людских
Я создал бы в тиши здесь светлых песен много.
Но жизнь моя прошла в заботе городской,
И сил моих запас иссяк в борьбе суровой…
И вот теперь сюда приплелся я больной…
Природа-мать! врачуй и дай мне силы снова!
Ночью
Осенью дождливой
Ночь глядит в окошко;
В щели ветер дует…
— Что дрожишь ты, крошка?
Что ты шепчешь тихо
И глядишь мне в очи?
Призраки ли видишь
Ты во мраке ночи?..
«Сядь со мною рядом,
Я к тебе прижмуся,—
Жутко мне и страшно,
Я одна боюся…
Слышишь… чу!., там кто-то
Плачет и рыдает…»
— Это за окошком
Ветер завывает.
«Чу! стучат в окошко…
Это духи злые…»
— Нет, то бьют по стеклам
Капли дождевые.
И ко мне, малютка.
Крепко ты прижалась
И веселым смехом
Звонко засмеялась.
Понимаю, крошка:
Призраки — пустое!
Дрожь во мраке ночи,
Твой испуг — другое.
Это — грудь сжигает
Жар горячей крови;
Это сердце просит
И любви и воли…
Осенью
В телеге тряской и убогой
Тащусь я грязною дорогой…
Лениво пара тощих кляч
Плетется, топчет грязь ногами…
Вот запоздалый крикнул грач
И пролетел стрелой над нами,—
И снова тихо… Облака
На землю сеют дождь досадный…
Кругом все пусто, безотрадно,
В душе тяжелая тоска…
Как тенью, скукою покрыто
Все в этой местности пустой;
И небо серое сердито
Висит над мокрою землей.
Все будто плачет и горюет;
Чернеют голые поля.
Над ними ветер сонный дует.
Травой поблекшей шевеля.
Кусты и тощие березы
Стоят, как грустный ряд теней,
И капли крупные, как слезы,
Роняют медленно с ветвей.
Порой в дали печальной где-то
Раздастся звук — и пропадет, —
И сердце грусть сильней сожмет…
Без света жизнь! не ты ли это?..
* * *
Всю ночь кругом метель шумела
И только смолкла пред зарей;
Поутру сад стоит весь белый,
Окутан пышной пеленой.
Идешь двором — и тонут ноги.
В снег рыхлый вязнут глубоко;
Ни грусти в сердце, ни тревоги,—
Идешь, и дышится легко.
Мороз
Смотрит с неба месяц бледный,
Точно серп стальной;
По селу мороз трескучий
Ходит сам-большой.
По заборам, по деревьям
Вешает наряд;
Где идет, в снегу алмазы
По следу горят.
Шапка набок, нараспашку
Шуба на плечах;
Серебром сияет иней
На его кудрях.
Он идет, а сам очами
Зоркими глядит;
Видит он — вот у калитки
Девица стоит…
Поглядел, тряхнул кудрями.
Звонко засвистал —
И пред девицей любимым
Молодцем предстал.
«Здравствуй, сердце!.. Здравствуй, радость!» —
Он ей говорит;
Сам же жгучими очами
В очи ей глядит.
«Здравствуй, Ваня! Что ты долго?
Я устала ждать.
На дворе такая стужа,
Что невмочь дышать…»
И мороз рукой могучей
Шею ей обвил,
И в груди ее горячей
Дух он захватил.
И в уста ее целует —
Жарко, горячо;
Положил ее головку
На свое плечо.
И очей не сводит зорких
Он с ее очей;
Речи сладкие такие
Тихо шепчет ей:
«Я люблю тебя, девицу.
Горячо люблю.
Уж тебя ли, лебедицу
Белую мою!»