Если нехитрая песнь наша стоит чего-то, читатель
Кроткий, иль в ней хоть чуть-чуть вольные блещут слова,
И что, быть может, найдешь ты германскую нашу стыдливость,
То сбереги, — собрала это к отчизне любовь.
Мне ведь хотелось, чтоб силы Германии прежними стали,
Власти чуждой когда не выносила она,
И чтоб германцы постигнуть ученых Камен захотели,
Все, чему учит самой Мудрости чистый исток.
Но я сказал бы, пусть звезды предпишут законов устои,
10 Пусть и у каждого нить жизни пребудет крепка.
64. На изобретателя типографского искусства[829]
Как мне тебя помянуть, открывателя книготисненья,
Кто достопамятней всех римлян и греков мужей?
65. Человек человеку волк
Право, животные все, что живут в обличии схожем,
Иль на земле, иль в воде, иль среди воздуха струй,
По договору друзей обитают в согласии полном,
И друг другу они не причиняют вреда.
Против коршуна коршун ногтей не острит искривленных,
И не видали, чтоб волк волка другого терзал,
Ни лягушка лягушку, ни щука щуку не тронет:
Но непохожие все дикие битвы ведут.
У человека ж такой произвол, разрешенный над жизнью,
10 Что он готовит мечи против таких же людей,
В бешеном сердце своем он свирепо готовит убийства,
К золоту иль серебру страстью когда распален.
66. К божественному Максимилиану, знак благодарности за «Коллегию поэтов»[830]
Пусть же, властитель, тебя славит разноязыкая жертва:
Новые храмы себе в наших ты строишь сердцах.
Глянь на растущую ввысь под высокими звездами Вену, —
Стольких лелеет она истинно любящих Муз.
Прочь отойди «Александр», отойдите все детские книжки,
Ибо Минерва сама в школах австрийских царит.
68. К божественному Максимилиану о его возвращении от Океана[831]
Возвратился каким Алкид из испанских пределов,
Много даров золотых вместе с быками неся,
Или каким сам Вакх победитель от индов курчавых
Много трофеев принес, милых для отческих Фив,
Кесарь от западных только брегов таким возвратился,
Как победитель, во власть Рейн получив и Дунай.
Там усмиряя сикамвров, а там укрощая богемцев,
Пусть и Европу он всю власти своей подчинит.
69. К божественному Фридриху просительное по поводу Аполлоновых лавров[832]
Кесарь — всесветная честь и ученых слава поэтов,
Должной наградою ты даришь достойных людей.
Если я стою, молю, увенчай короной зеленой
Голову мне: пусть волос лавра коснется венок.
Я ж за такую награду тогда, навеки обязан,
Здесь и повсюду твои буду деяния петь.
И, пока буду я жив, выше звезд вознесу я потомков
Кесаря дивных, творя песнь их преславной судьбе.
70. К Кесарю, акт благодарности за лавровый венок
Голову, Кесарь, мою увенчал ты лавром зеленым,
Ныне священный мои лавр украшает власы.
Я же, признательный вечно тебе за дар столь великий,
Здесь и везде воспою славу деяний твоих.
И не моя здесь заслуга, что так высоко награжденье, —
Но меченосный его сам император свершил.
71. К Фридриху, курфюрсту Саксонии
Меченосец державы и славный ее избиратель,
Князь мой, надежда и честь, благо отчизны своей!
Чем отплачу я тебе, чем воздам за такую награду, —
Тем, что увенчан венком, я ведь обязан тебе.
Все мы — тени и прах; только доблесть одна по кончине,
Все пережив, сохранит имя бессмертным навек.
Буду стремиться я, Фридрих, твою несравненную доблесть
Людям грядущим явить, славя тебя и твоих.
Будешь бессмертен всегда, ни в каком не умрешь ты столетье,
10 Пусть не снесу я, что есть даже у времени власть.
72. К доктору Шренку, княжескому сенатору
Прежде ты не был еще у меня, досточтимый сенатор,
В песнях моих ты сейчас будешь, как должно, воспет.
Нравы, таланты и речь, изощренная знаньем законов,
Есть у тебя, и смирить, мудрый, ты можешь зверей.
С кроткой душою прими многоликие ты восхваленья,
Ныне прими, — мы всегда мощь твоих чувствуем уст.
вернуться
63. К читателю. Подобно Эп. 57 — поэтическая заготовка для концовки стихотворения или цикла.
вернуться
64. На изобретателя типографского искусства. В том, что Цельтис не называет имени Гутенберга, возможно, сказалось существование тогда мнения о спорности приоритета изобретения. Даже его друг Иоганн Тритемий считал Иоганна Фуста и Петера Шеффера соизобретателями книгопечатания (подробнее см.: Варбанец Н. В. Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе. Μ., 1980. С. 212—240).
вернуться
66. К божественному Максимилиану, знак благодарности за «Коллегию поэтов». 67. О «Коллегии поэтов». Осенью 1501 г. Максимилиан I издал указ об учреждении, по проекту Цельтиса, «Коллегии поэтов и математиков», которой даровано право коронования лаврами лучших поэтов. Обе эпиграммы относятся к этому событию. Александр (из Вилла-Деи, XIII в.) — автор схоластической латинской грамматики, наряду с античным учебником Доната служившей главным руководством в обучении детей латыни.
вернуться
68. К божественному Максимилиану о его возвращении от Океана. Скорее всего, речь здесь идет о заключении мирного договора в Санлисе в 1493 г. с французским королем Карлом VIII, по условиям которого Максимилиан I получил от французов (сикамвров) спорные территории Артуа и Франш-Конте. Незадолго до того, в 1491 г., по миру в Пресбурге Максимилиан был признан единственным наследником территорий королевства Венгрии, включая и земли чехов (богемцев). Алкид — Геркулес, в Испании отбивший скот у чудовищного Гериона. Эпиграммы V, 66—68 были включены в посвященный Максимилиану сборник поэтических произведений учеников Цельтиса «Rhapsodia» (1505), — т. е. предназначенных для мелодекламации со сцены. См. также ниже. Эп. V, 77, 83.
вернуться
69. К божественному Фридриху просительное по поводу Аполлоновых лавров. Под этим заглавием эпиграммы 69—73 вошли в опубликованный в 1487 г. сборник, состоявший из писем и стихов об увенчании Цельтиса в этом году лавровым поэтическим венком. Венчание состоялось в Кайзербурге, цитадели, а представил поэта к награде его покровитель курфюрст Саксонский Фридрих Мудрый; ему и другим благодетелям посвящены эп. 71—73.