85. На монашек, поющих по-латыни псалмы[842]
Женскими хоть и кишит Германия монастырями,
И днем и ночью они лишь по-латыни поют,
Но все святые места Камен латинских не знают, —
Только невежество им и простота по душе.
Иль по обычью друидов не должно слова понимать им,
Кои Иерусалим в тайных им книгах принес,
Видимо, чтоб эти тайны в дремучий народ не проникли,
Иль, чтоб святые слова не залучила волшба.
Но говорю я: что пользы так петь священные гимны,
10 Денно и нощно своих только тревожить богов?
Если поет и не знает, что песней священною просит,
То и корова вот так среди базара ревет.
86. Колкости, сказанные Цельтису и его ответ[843]
Если германцам моим я себя представляю поэтом,
Тотчас они: никаких он не накопит богатств,
С песней он всю свою жизнь до конца расточает, безумец
И не желает талант к пользе своей обратить.
Он ведь словами не может лечить, продавать что имеет,
Сеять не хочет слова он среди рыночных ссор.
И не желает он голову брить, покрыв капюшоном,
Чтоб невоздержность его алчный насытил кабак.
Радостей строгих законного ложа гнушается также,
10 Как и желаний, каких полон в тревоге отец.
Я же в ответ: «Пиериды, вы — сестры несчетного сонма,
Пусть я за вами пойду, Цельтис не будет богат,
Чтоб никакие в ларце мною, скрягой, не правили деньги
И чтобы после меня радостей не принесли.
Пусть до небес вознесен я буду потомством ученым,
Кто прочитает мои книги по смерти моей;
Этим себе я милей, чем, когда бы сестерциев тыщу
После оставил иль все Балтики царства, уйдя.
Предпочитаю живым я с живыми сыпать деньгами,
20 Чем после смерти мое все промотает лентяй».
Юноши немцев, глядите, вот песни, — они на четыре
Гласа — поэты их так, храмы святые поют.
Каждый в них слог сохраняет природу и должное время,
Каждая зиждется песнь также на должной стопе;
Настроенья души и движенья пульсируют в теле,
С ними и плектры дрожат в стройном созвучье своем,
Словно Орфей у одрисов пел песни свои под кифару,
И возле Тибра — реки в оное время ты, Флакк,
Как средь огромных вершин обширнейшей дебри Герцинской
Цельтис, — о том говорят, — в лирных искусен ладах.
Трижды, четырежды счастлива ты, о германская почва,
Кто по законам теперь греков и римлян поет.
88. К Иордану, аугсбургскому музыканту
Вы сотоварищи, кто так согласно поете поэтов
Песни, что грустным сердцам радость привыкли нести,
Вакха сопутники кто и Феба, и мудрой Минервы,
И неизменный отряд нежной Венеры друзей,
В полую воздух когда во свирель вы вдуваете дружно
И под рукою у вас лира-болтунья звучит,
Громко свистящая флейта различные дарит созвучья, —
Цельтис ваш музыку вам эту в подарок принес.
89. К Эргарду Эглину, печатнику
Был среди наших германцев и Эглин по имени Эргард,
Первый кто ноты сумел медью оттиснуть у нас.
Он и лирических Муз первым милые песни оттиснул
И на четыре их петь голоса тем научил.
Анна ничьих никогда не оставила втуне молений,
Но неизменно несла помощь желанную всем.
Значит, пусть Матерь благую мы честью великой одарим,
Ту, кто моленьям ничьим тщетными быть не дала.
С Мольдою Эльба течет, устремляясь в Германское море,
С Мольдой, что Прагу своей делит прекрасной водой;
Эльба же посередине все земли германские делит
И на две части еще царства Тевтонские все.
О, что за зрелище Рима, какая с ним ныне превратность,
Древле людей продавал, души теперь продает.
Все, что в Германии было в ее уголках отдаленных,
Все, что имеет она и в серединных краях,
Вырвано все и, увы, перехало в Рима твердыни,
Чтобы, бессовестный Рим, роскошь насытить твою.
Надо бы воинам деньги пожертвовать эти, и ими
Нашим защиту домам в мире у нас получить, —
Их же римский солдат захватил себе на потребу,
10 Чтобы и ночью и днем Вакху с Венерой служить.
вернуться
85. На монашек... Вариант текста, вошедшего в «Элегии» III, 9, 19—33.
вернуться
86. Колкости, сказанные Цельтису и его ответ. Текст полностью вошел в «Элегии» (II, 8 — 79—98). Выделение Цельтисом этого отрывка в виде самостоятельной эпиграммы показывает, что поэт здесь изложил свои жизненные принципы.
вернуться
87—89. К любящим Муз. К Иордану... К Эрхарду Эглину... Три эпиграммы, вошедшие в изданную в Аугбурге, в 1507 г., в типографии Эрхарда Эглина, книгу «Мелопея», посвященную теории музыки и пения. Этот сборник под руководством Цельтиса составил его ученик Петр Тритоний (он же «Куман Атезин», Од. II, 17; Эп. II, 71, 74, 84, 89). Все три выделенные поэтом в сборник эпиграмм стихотворения посвящены трем сферам музыкальной культуры, которые нашли отражение в «Мелопойе» — пению, инструментальной музыке и печатному воспроизведению музыки. Четырехгласное пение Цельтис рассматривает как творчество и труд поэтов, называя три имени — грека Орфея (Одрисы — племя во Фракии), римлянина Горация и себя — поэта Герцинских лесов. Как музыканта-исполнителя он называл аусбургского музыканта Иордана; никаких больше данных о нем у нас нет. Аугсбургский книгопечатник Эрхард Эглин назван Цельтисом «первым, кто милые песни оттиснул».
вернуться
90. О святой Анне. Культ св. Анны во второй половине XV в. получил особое распространение среди гуманистов; ей посвятил оду и Эразм (Эразм Роттердамский. Стихотворения. Μ., 1983. С. 82). См. также выше Эп. I, 21.
вернуться
91. На реку Эльбу. Мольда — старинное немецкое название реки Влтава. См. Эл. II, 4.
вернуться
92. На Рим. См. Эл. III, 8, 35—45. Опубликована в «Coelius Secundus Curio». Базель, 1544. Характерно, что рассуждая о Трире (Од. III, 26), Цельтис говорит о развалинах, древних плитах и поверженных кумирах — но в образе Рима для него патриотическая ненависть к городу-грабителю, наполненному развратом и бесстыдством, полностью вытесняет память о величии древности.