Лучше ни один под германским небом
Город не смирил общие тревоги,
Варварским царям и нелепой черни
Зная управу.
В нем наш Кесарь сам пребывал, и вечно
10 И владыке он Рима был желанным,
Здесь же столько раз собирались сеймы
Должным порядком.
Кесарь Фридрих раз в этом славном граде
Голову мою увенчал[128] дельфийским
Лавром, на главу возложив поэта
Трудолюбивца.
В городе таком ты родился, знатный,
Отпрыск корня ты стародавних предков,
От него идут и сената члены,
20 Чести достойны.
Рима речь царит на устах ученых,
И владеешь ты остроумьем древним,
Дружелюбный ум не позволит молвить
Резкого слова.
Лация тебя нарекли опорой[129]
Музы для себя величайшей, ибо
Ты свершил, что песни поются Феба
В бойев пределах.
Значит, славный мой, в наших книгах всюду
30 О тебе прочтут все народы мира
И твоя везде, — безупречна, — доблесть
Вечной пребудет.
Благородный, брось ты в суде процессы,
Что тебе совсем не дают покоя,
Пусть другой вершит награжденья честным,
Кары — виновным.
И как Африк — ветр, колебатель моря,
В ярости своей все с Бореем спорит,
Так гражданских прав изученье мучит
40 Тяжбами душу.
Хватит пусть того, что ученый, монстров
Средь высоких волн ты узрел и пики
Скрытые, узрел и Протея вечно
В облике новом.
Ты лишь к нам приди, чтоб Камен постигнуть
Наших, научись постигать природу
И тому еще, что умеют звезды
В небе высоком,
Звезды, что лучей совокупной силой
50 Обликом вещей сопряженных правят,
Души и тела сочетают, их же
В срок разлучают.
Не иначе, как час, своим порядком
Славный, обращен безупречной гирей,
Минет в шестернях, и ударом четким
Бьет молоточек,
Так и дух, к своим прикреплен орбитам,
Много сил дает, их вливая в тело
Стуком сердца, нам умеряет страсти
60 Нитью скользящей.
Что за радость нам в суматохе этой
Так желать забот, что наш дух тиранят?
Только мир души даст тебе счастливым
Быть в этой жизни.
12. К Бернарду Вальдкирку, с побуждением[130]
Бернард, рожденный предками древними,
Где нивы быстрый моет волною Лик
И от отрогов Альп излившись,
После с Дунаем сливает воды.
И над водами замок преславный твой,
Хранящий камни с древними клеймами,
Глядит и на полей просторы
И на Герцинского леса чащи.
Средь знатных ты лишь к Музам, как друг, себя
10 Навек приблизил, безукоризненный,
Чтобы носить венки, как древле,
В счастье и с истинным благородством.
В краях тевтонских слава о том редка,
Чтоб древней крови знатные отпрыски
Врожденным обладали рвеньем
К Музам и к мудрости вожделенной.
На невоздержных страсти идут толпой,
Идет Венера, ластясь, за Вакхом вслед,
И нравы варваров, какие
20 Дарит Медведица в небе льдистом.
Иль с огненосным в блеске мечом Персей,
Кто войн громаду движет к ущербу нам,
Иль, — кто обнажена, — цепями
К скалам прикована, Андромеда,
Иль смотрит сверху буйный на нас Геракл,
Иль царства мутит, где и покоя нет,
Возница ли, блестя упряжкой,
Или Кефей, Волопас ли скорбный.
Тебя не тянет низких сообщество,
30 Безумье ночи, правит Венера где,
И улицы, от Вакха яры,
Дикой сумятицей отвечают.
Тебя не тянет гиблых костей игра
И сердца трезвость не сокрушит вино,
Но ты, воздержан, знаешь меру
И средь пирушки хранишь стыдливость.
Средь возлияний, чуткий, пытаешь ты
Земли устройство и отчего ключи,
И какова природа моря,
40 Столько таящего чудищ в волнах.
Затем, ученый, духом высок, следишь
Созвездья, сколько разных семян летит
И все, что на земле родится,
Феб вседвижитель когда вернется,
Платон что пишет сердцем возвышенным
И школа также стоиков строгая, —
Ты ищешь, и в садах какую
Дарит трава Пифагору пищу.
Ты счастлив будешь, если оставишь вдруг,
50 О том размыслив, страсти безудержность,
Она, снедая, наше тело
Сушит до мозга костей жестоко.
К тебе взывает Муза-наставница,
Пока Геракла Феб заслонил столпы,
Чтоб ты вошел в мое жилище,
Где ты получишь Сократа пищу.
вернуться
128
вернуться
129
вернуться
130