Сколь много слов любовник, стремящийся
10 К лобзаньям, сыплет, вздохами полон весь,
Когда бледнеет он и страстью
Весь набухает, душой размякши.
Но та лукаво и с ухищреньями
Пытает крепко, много ли золота
В его кармане, чтобы душу
Ненасытимую тем насытить.
Тут с нежным ликом, телом блистая всем,
Резвясь, цветами голову всю убрав,
Она затем глубокой ночью
20 Ложем его утоляет брачным.
Пусть с ней резвится тот, кто щедрей меня
И Акрисийским льется, богач, дождем,[70]
Иль, может, за мои мне песни,
В коих воспета, она отдастся.
16. К Сепулу инакомыслящему[71]
Все ты дивишься, что в храмах уста у меня не бормочут,
Не сокрушают зубов,
Есть в этом смысл, ведь великим на небе богам молчаливый
Сердца понятен язык.
Все ты дивишься, глядя, как редко я божиих храмов
Переступаю порог,
Но есть бог и во мне; нет лишь только того, чтобы в пестрых
Храмах я видел богов.
Все ты дивишься, что нивы без края и теплое Солнце
10 Так привлекают меня, —
Здесь мне Юпитера образ встает всемогущего, храмы
Высшие бога встают.
Музам приятны леса, а город враждебен поэтам
Хворой своею толпой.
Прочь от меня, и в нелепых словах над моими богами
Смейся же, Сепул-наглец!
17. К Альберту Бруту, астроному[72]
Ты, счастливец Брут, вновь пытаешь в небе
Мира, что летит, бег его созвездий,
Пристально следя искушенным взором
Звезд появленье.
Знаешь ты, отец, и Арктур, и страшных
Морякам Плеяд и Гиад дождливых,
От тебя Персей, — светлолик, — не прячет
Звезд подопечных;
Та, кого к скале привязали грозной,
10 Также Феба честь и смиритель монстра
Стиксова, в лучах вся жена Кефея, —
Кассиопея;
И летящая на квадриге пышной,
Та, кем вскормлен был сам Юпитер, Вакху
Милая, богов все откроют тайны
Мудрому мужу;
Ворон, Ковш, — сплетен с ними тесно гибкий
Сам Дракон, Орел — птица молний, Лебедь,
Белизной блестя, и Арго, средь дальних
20 Звезд помещенный:
Орион и Кит, Прокион близ Гидры,
Водолей, Хирон, Сириус палящий,
Заяц с Рыбой здесь и Каноп, горящий
Светом ярчайшим.
Ведаешь ты, как на огромном небе
И откуда хвост у кометы рдеет,
Отчего зимой Феба светоч дивный
Движется низко.
Знаешь ты круги Фебовы, пространней
30 Летом, и еще ты причину знаешь,
Почему зимой дни бегут стезею
Более краткой.
Знаешь ты, отец, на покатом небе
Знаки, что вещей лик разнообразят,
Жребии хранят у людей звездою
Им воссиявшей;
Овен и Телец, Близнецы, созвездье
Рака, Дева, Лев, Скорпион с Весами,
Козерог, Стрелец, Водолей, в чьей влаге
40 Плавают Рыбы.
Неба строй тебе хорошо известен,
По кругам своим как несутся звезды,
И семи планет по орбитам меньшим
Круговращенье,
Почему еще все живое в мире
Жребии несет по своим орбитам,
Все, что будет впредь, то уста поэтов
Чистые молвят.
Опрометчив сколь у людей в бездумье
50 Был порыв, — свои относить невзгоды
К божествам; велит каждый бог, считают,
Быть безрассудным.
Осторожен будь,[73] изучая тайный
Ход судьбы, страшись подозрений ложных,
Чтоб не обмануть ни богов, ни время
Наше с грядущим.
Потому страшись, чтобы нашу деву
Перед лицом небес сотворить блудницей,
Коль она, презрев все твои призывы,
60 Не продается.
18. К Андрею Пегасу, с побуждением к путешествию за море[74]
Кому, ты спросишь, Феба труба должна
Петь славу, — это явно поэту честь, —
И сестры нам велят Пегаса
Славить кого на звучащих плектрах.
Камена наша первых поет мужей,
Тропою торной к высям идет она,
И убеждает, друг мой милый,
Пиндара чтоб отложил ты лиру.
Нас звезды вяжут благостью равные,
10 Взаимно души соединяют нам,
Весы ли нам иль Эригона
Ликом благим в небесах предстала,
Звездой, горящей златом, Юпитер ли,
Звезда ль, что узы вяжет любовные,
Иль знойный Феб, блюдущий место
Посередине кругов планетных.
вернуться
70
вернуться
71
вернуться
72
Знаменитый польский астроном и гуманист Войцех (или Альберт) Брудзевский (1445— 1497) — ученик и продолжатель венского астронома Георга Пейербаха и Иоганна Региомонтана, основатель польской школы астрономов, учитель Николая Коперника. Цельтис слушал его лекции и с восхищением отзывался о нем.
вернуться
73