Огни худые Крона-губителя
И Марс звездою худшей не на тебя
Смотрели, иль хитрец — Меркурий
20 В шапке обманной своей идущий.
Иль знойный пояс круга палящего
Непереносным жаром спалит меня,
Иль в мире хладном вдруг увидят
Стылые звезды меня сарматов,
Я вечно буду помнить о доблести
И о высоком званье поэтовом,
Чей облик, ложью незапятнан,
Верой и честностью всей отмечен.
Когда на гребни всходим соленых волн,
30 Киклады видя в строе растянутом
И остров Сатурнинский следом,
После же Родос и землю Кипра,
Царя державы следом, которого
Мареотида[75] чтит, и предстанут нам
И Нила чудища, что в книгах
Сказочных названы сиканийских,[76]
Затем арабов с ладаном пахнущим
И землю, красным славную берегом,
И древних племя иудеев,
10 Что не выносят свиней в щетине;
Приятно будет Феба палящего
Главу увидеть, взявшего тени тел,
Когда, взойдя, стоит в зените
Он, пламенея лучистым ликом,
Мы стерпим зной светила отвесного,
Ты верь, что в жизни нет и опасностей,
Пока у Феба попеченье
Есть о поэтах и душах добрых.
19. На Криспа Глогомура, завистника поэтов[77]
Юпитера и счастья толкователь
И всех богов крикливый проповедник,
Толпы необразованной наставник,
Пока, напыщен, с кафедры орешь ты
И кажешься себе один лишь мудрым,
Безмозглых досточтимейший учитель,
Что гонишь так безвинного поэта
И, ядовит, священных Муз терзаешь,
Чтоб черни заслужить благоволенье
10 И Феба на себя направить стрелы?
Не знаешь разве, что с кифарой звучной
Мы городов бежим и многолюдья
Толпы безумной больше избегаем,
Чем журавли Ситонских[78] зим холодных
Или сабин ливийцев зноя нежный?
Ключи милы нам чистые с холмами
И берега в журчанье вод прохладных
И тень лесов с их трепетной листвою,
И ширь полей, сливающихся с небом,
20 Хочу, чтоб храм Юпитера и счастье
Там были, мир, творцом рожденный снова;
Очистив души, больше мы увидим,
Чем ты, влекомый ветреным народом
И к жизни обеспеченной стремимый,
Чтобы набить прожорливое брюхо,[79]
Чтоб в блеск одежд роскошных облачиться,
Чтоб капюшонов раздобыть просторных,
Чтоб раздобыть монет неиссякавших,
Чтоб ты, лентяй, валялся на перине,
30 Чтобы успех имел у шлюх развратных
И был готовым щедро одарять их,
О жрец святой Юпитера из Ада!
20. К Георгию Морину в похвалу красноречия[80]
У извечных Муз ты, Морин, в почете,
Слава и краса и звезда сарматов,
Пояс ледяной где вращает в хладе
Стылых Медведиц.
И пока, златясь, Рак смягчает стужу,
Замедляет Феб теплых дней теченье,
Круг переходя, что Весами равно
Мир рассекает.
За труды ума истинного чтимый,
10 И у граждан ты не в пренебреженье,
Редкое добро, честь в тебе и вера
Прежняя блещет.
Пиршествами нас ты нередко даришь
И зовешь на них всех ученых, славный,
Все дары свои обставляя щедро
Яств изобильем.
Остроумец, ты украшаешь тонкой
Солью их, мужей вспоминая древних,
Греческих бойцов и квиритов битвы
20 Римских толкуя.
Мудр, трактуешь ты о делах правленья,
Консульских трудах, их со рвеньем правя
В городе своем, охраняя всюду
Общий порядок.
Знаешь, как унять возмущенье черни
Красноречьем, им глубоко исполнен,
Будто мчит поток, низвергаясь бурно,
Вздувшись от ливней,
Где ведут, сойдясь, жизнь людей бродячих
30 Спаянных своим ремеслом в пещерах
Некогда лесных, и живущих в гротах
Жизнью звериной,
И у них являл образ жизни жалкий
Их печальный вид, и благая доблесть
В городских делах городами общно
Не управляла.
И никто к богам не явил почтенья,
Во святых куря благовонья храмах,
Возжигая их, и не пал, как жертва,
40 Бык ни единый.
Только доблесть, что всеми чтима, блещет
Нравов чистотой и о вышних дума
В храмах их хранит, и пред ними должно
Чувствовать трепет.
Иль тебе судьба, что блуждает, жребий
Скорбный даст, иль вдруг благосклонный явит
Лик, и да узришь ты без страха оба
Лика богини.
вернуться
77
Предположительно — об Иоганне из Глогау (ок. 1440—1507), полигисторе; с 1465 г. в Кракове, в 1483 г. возглавил бурсу немецких студентов при Краковском университете. Занимался астрологией. В оде нашли отражение схватки между ревнителями средневековой схоластики и гуманистами.
вернуться
79
вернуться
80
Очевидно в честь одного из городских правителей Кракова. Черты типичного гуманистического восхваления сочетаются с непосредственностью отражения специфического стиля жизни.