2
Каждый ждет долгожданного чуда,
Каждый верит — настанет черед!
Безразлично, когда и откуда
Наше бедное счастье придет.
Только сердце устанет. А миги
Не летят, а ползут, как века.
Перелистывать скучные книги
Не торопится Божья рука.
Из книги «Неблагодарность» (1936)
* * *
Мы верим книгам, музыке, стихам,
Мы верим снам, которые нам снятся,
Мы верим слову… (Даже тем словам,
Что говорятся в утешенье нам,
Что из окна вагона говорятся…)
* * *
Подумай, на руках у матерей
Все это были розовые дети.
И.Анненский
Никто, как в детстве, нас не ждет внизу.
Не переводит нас через дорогу.
Про злого муравья и стрекозу
Не говорит. Не учит верить Богу.
До нас теперь нет дела никому –
У всех довольно собственного дела.
И надо жить, как все, но самому…
(Беспомощно, нечестно, неумело).
* * *
Е.Н.Демидовой
…Наутро сад уже тонул в снегу.
Откроем окна – надо выйти дыму.
Зима, зима. Без грусти не могу
Я видеть снег, сугробы, галок, зиму.
Какая власть, чудовищная власть
Дана над нами каждому предмету –
Термометру лишь стоит в ночь упасть,
Улечься ветру, позже встать рассвету…
Как беззащитен, в общем, человек,
И как себя он, не считая, тратит…
– На мой не хватит, или хватит век, –
Гадает он. Хоть знает, что не хватит.
Сентябрь
Ты знаешь, у меня чахотка,
И я давно ее лечу
Рюрик Ивнев
Первый чуть пожелтевший лист
(Еле желтый – не позолота),
Равнодушен и неречист
Тихо входит Сентябрь в ворота
И к далекой идет скамье…
Нежен шелест его походки.
Самый грустный во всей семье
В безнадежности и в чахотке.
Этот к вечеру легкий жар,
Кашель ровный и суховатый…
Зажигаются, как пожар,
И сгорают вдали закаты.
Сырость. Сумрак. Последний тлен
И последняя в сердце жалость…
– Трудно книгу поднять с колен,
Чтобы уйти, такова усталость…
Перемена людей и мест
Не поможет. Напрасно вьешься.
Память – самый тяжелый крест…
Под кладбищенским – разогнешься.
* * *
Ты осудишь. Мы не виноваты.
Мы боролись и не шли к греху.
Запах поля, запах дикой мяты
У Тебя не слышен наверху.
Все у нас печально и убого:
В переулке низкие дома,
Меж полей размытая дорога,
За плечами нищая сума.
Так стоишь часами за деревней,
День прошел — как не бывало дня…
Этот мир, заброшенный и древний,
Веселее не был до меня.
Да и завтра веселее тоже
Он стоять не будет у дверей.
Мы несчастны. Очень. Боже, Боже,
Отчего Ты с нами не добрей…
* * *
«Попрыгунья стрекоза
Лето красное все пела».
…Опускаются глаза.
Тихо катится слеза
По щеке, по загорелой.
Сердце попусту боролось –
Наступил последний срок.
Ждать, чтоб все перемололось,
Не по силам. Сорван голос,
Ты забывчив и далек.
Осень стала у ворот,
Листья мертвые в подоле.
Кое-кто ей подает…
(Никогда он не поймет
Этой нежности и боли).
Видно песенка допета
Вся до самого конца.
Не вернется больше лето…
Неумыта-неодета
Осень стала у крыльца.
Весна
1
Снова в Париже весна начинается
Очень застенчива, очень слаба.
Что-то как будто бы даже меняется…
Уж не судьба ли? едва ли судьба…
2
Все-таки нас это тоже касается:
Ландыши, что продают на мосту;
Лица прохожих (их взгляд, что встречается);
Облако, день, что за днем удлиняется;
Русская служба (вечерня в Посту)…
3
Жизнь, – в этой жизни всегда невесело,
Мир оказался серьезней, умней…
Сердце давно все измерило, взвесило,
Даже весну – и тоску, что в ней…
* * *
Не получая писем, сколько раз
Мы сочиняли (в самоутешенье?..)
Наивно-драматический рассказ
Про револьвер, болезнь или крушенье…
Отлично зная — просто не до нас
(Но уж не в силах обойтись без фальши,
Поверить правде до конца страшась,
Не смея думать, что же будет дальше)…