29 июля.
Барон фон Л. просил руки моей.
Он некрасив, не очень молод тоже,
(Я на семнадцать лет его моложе),
Но, кажется, любить меня сильней,
Чем любит он, никто не в состоянье.
Мне нравится почтительность его,
Глубокое, слепое обожанье;
Он от меня не просит ничего
И все дает. – Лишь счастья одного
Не в силах дать… О, если б можно было
Прошедшее от сердца оторвать, –
Я ожила бы вновь, и вновь бы полюбила…
Но не сотрут ни время, ни могила
Неизгладимую печать…
Как грустно было мне, когда он ждал ответа,
В лицо мое смотрел и говорил, любя:
«Доверься мне. Я увезу тебя
В Италию, страну тепла и света;
Там, вдалеке от холода и вьюг,
Рассеется мучительный недуг
Твоей тоски необъяснимой,
Там проведу я много чудных дней
С тобой, возлюбленной моей,
Моей женой боготворимой…
Ты любишь красоту; мы посетим
Венецию, Неаполь, вечный Рим
Где гением бессмертного искусства,
В созданья дивные слилися мысль и чувство…
Лишь захоти, и все тебе я дам:
Богатство, роскошь, блеск и поклоненье,
Моей любви восторги и мученья,
Все принесу к твоим ногам!»
И вот невеста я… Как странно это слово
Звучит в ушах моих… Как дико и смешно
Мне кажется… Но что ж, – теперь мне все равно…
Мне счастья не вернуть былого…
1 августа.
Я встретила его на берегу
И мне шепнул он на прощанье:
«Сегодня… в полночь… к дубу»… Как свиданья
Он смел просить, – понять я не могу!
Иль с той поры, как я женой другого
Решилась быть, я вновь ему мила?
Иль хочет он, чтоб сила страсти снова
Во мне и долг, и честь превозмогла?
Какой самообман, какое заблужденье!
Ужель он думает, что я всю жизнь мою
Для прихоти того беспечно разобью,
Кто признает лишь «страсть и наслажденье»?
Уж я не та, и не поддамся вновь,
Я докажу ему, что есть иная –
Святая, чистая, высокая любовь,
Что прошлое забвенью предала я.
Одиннадцать уж пробило давно.
– Как душно в комнате… Сейчас в мое окно
Тяжелый жук ударился с гуденьем
И улетел… И снова тишина
Томит меня тоской и нетерпеньем…
Недвижная сижу я у окна…
Какая ночь… Сребристое сиянье,
Клубясь, как дым, ложится на поля,
И, кажется, весь мир, и небо, и земля –
Все замерло в тревожном ожиданье…
Безмолвный парк, мечтаний тайных полн,
Не шелестит листвой завороженной…
Издалека несутся вздохи волн
И моря ропот возбужденный.
А я смотрю и жду, и рвусь туда,
Куда летят все мысли, все желанья…
Как сильно аромат разносит резеда…
И лилии не спят, – их жаркого дыханья
Пахнула мне в лицо душистая струя…
Чу!.. полночь бьет! Уже!.. А там что слышу я?
То ветра шум, иль шепот заклинанья,
Иль гиацинтов чудный звон?
То счастья зов, иль арфы лепетанье?
Иль безысходной муки сон?
Вонзаясь в грудь, невольно, силой властной,
Огнем неведомым и негой сладострастной
Мне душу наполняет он…
Туда, туда!.. к блаженству упоенья!
«Лишь захоти… и все тебе я дам…»
Богатство… роскошь… блеск… и поклоненье…
Что в них?.. Туманным будущим годам
Пожертвую ль минутою забвенья?
Чего мне ждать? – Бесцветной и пустой
Промчится жизнь… Лишь мелкие ненастья,
Лишь проблеск радости мне принесет с собой…
Отдам ли я отрады миг живой
За эти годы полусчастья?..
Меня страшит покой и пустота…
Когда мои горячие уста
Коснулись жадно чаши наслажденья
И очи ослепил любви могучий свет, –
Я поняла, что мне возврата нет,
Что невозможно отступленье, –
Но я еще надеялась, ждала…
Я вижу, – поздно, нет спасенья!..
Смешалось все в болезненном бреду…
Скорей! Туда… к блаженству упоенья!..
Он там… он ждет меня… иду!
1890
1891
Вечерняя звезда
(Из Мюссе)
Ты, чистая звезда, скажи мне, есть ли там,
В селениях твоих забвенье и покой?
Когда угаснет жизнь – к далеким небесам
Могу ли унестись от сени гробовой?
Скажи, найду ли я среди твоих высот
Всех, сердцу дорогих, кого любил я тут?
О, если да, – направь души моей полет
Туда, в иную жизнь, в лазурный твой приют!