Выбрать главу

Первая гроза

  Дождя дождалася природа; –   Леса шумят: «гроза идет!»   Защитой каменного свода   Манит меня прохладный грот.   Вхожу… Темно и душно стало…   Вот звучно грянул первый гром…   Его раскатам я внимала,   Томясь в убежище своем!   То не грозы ли обаянье   Так взволновать меня могло?   Вдруг чье-то жаркое дыханье   Мне грудь и плечи обожгло…   За миг блаженства – век страданья!..
С тех пор, услыша дальний гром, Я не могу сдержать волненья, – Он будит тайные виденья В воспоминании моем… Болит душа моя! Тоскою Теснится грудь… и плачу я… Ужели первою грозою Вся жизнь изломана моя?!

Незванные гости

Под легкий смех и тайный разговор Проходят маски вереницей длинной… Спит зал… И вот, с высоких хор Томительно полился вальс старинный.
К печальной нимфе с лилией в кудрях Подходит рыцарь с спущенным забралом И вместе с ней смешался с карнавалом, Воздушный стан ее обняв.
– Красавица, с вами я вижусь впервые, Но взгляд ваших грустных и пламенных глаз Невольно напомнил мне годы былые, Свиданья в полуночный час… На ту, о которой безумно тоскуя, Ни ночью, ни днем позабыть не могу я, Есть что-то похожее в вас.
– Нет, рыцарь, то вальс так волнует мечтанья! Ведь та, о которой ни ночью, ни днем Забыть вы не в силах – позор и страданья На дне позабыла речном… Оставим же мертвым покой и забвенье, Под вальса манящего тихое пенье Так сладко кружиться вдвоем!..
И длится вальс, томительно и нежно Звучит его ласкающий мотив. Вот Мефистофель, с грацией небрежной В полупоклон свой гибкий стан склонив Уводит маску в белом покрывале И с четками у пояса; одна Вдали от всех, на этом шумном бале Была покинута она.
– Сударыня, вас ли в простом одеянье Смиренной монахини вижу теперь? Надеетесь, верно, что ключ покаянья Отворит вам райскую дверь? Ха, ха! Ну, туда-то вас пустят едва ли, – Не смоется с ручек невинная кровь… Поверьте, навеки нас с вами сковали Судьба и преступная наша любовь… Меня вы узнали ль? – сообщник ваш ныне Нежданно предстал в мефистофельском чине Пред вашими взорами вновь!
Вы думали, тайну сокроет могила, Но видите, здесь я… Я с вами опять! Теперь ни земная, ни адская сила Меня не заставит добычу отдать! Поверьте, небес не смягчить вам любовью, Слезами и бденьем, и долгим постом, – Уж место для вас приготовлено мною В таинственном царстве моем… Теперь же, да здравствует миг упоенья, Под вальса манящего тихое пенье Так сладко кружиться вдвоем!
И длится вальс… – «Мой друг, мне страшно стало! – Хозяйка дома мужу говорит. – О, прекрати забаву карнавала… Моя душа и ноет, и болит!.. Нездешние и странные все лица Под масками сокрыты у гостей… О, скоро ли проглянет луч денницы? Тоска и страх в груди моей!»
Смеется муж… И длится вальс старинный, Его напев несется в темных хор, И пляшут маски медленно и чинно Под легкий смех и тайный разговор.

«Если смотрю я на звезды – в их вечном сиянье…»

Если смотрю я на звезды – в их вечном сиянье Жизни бессмертной иной – вижу чудесный залог. Тихо слетает мне в душу тогда упованье, Дальше бегут от меня мрачные тени тревог.
Только зачем эти тучи? – Они, застилая, Небо и звезды мои, тьмой беспросветной гнетут. Боже, рассей их скорее! – пусть вера былая Снова мечты унесет в светлый небесный приют!
Если я любящим взором, любя бесконечно, В милые очи гляжу, – сладко становится мне; Верю тогда, что разлука не может быть вечна, – Пламя бессмертной души светится в их глубине.
Но отчего же без тебя мне так больно, так скучно, Будто наутро с тобой я не увижусь опять? Значит, не правда ль, с любовью тоска неразлучна, Значит, нельзя на земле полного счастья искать?

1892

«Месяц серебряный смотрится в волны морские…»