Стиховорения и драмы

Как метеор, в огне дрожащий,
Копьё его булатное горит,
И на груди его сверкает круглый щит,
Как образ месяца сребристый
В волне Ильменя, светлой, чистой.
О витязь молодой, полнощи грозный сын,
Чей взор тебя, о Рюрик, не узнает.
Как светлый неба исполин
Средь рдяных облаков вступает,
Так ты стоишь среди дружин.
Но вот рядам врагов навстречу
Грядет славян отважный строй.
За славу и за край родной
Стремяся на кроваву сечу,
Они летят... мечи обнажены,
Готовы стрелы роковые,
Сверкают панцири стальные
И копья тяжкие разить устремлены.
Ряды спешат, как волны за волнами,
И знамя битв над их главами,
Залог победы над врагом,
Колеблется игривым ветерком.
Трубы умолкло грохотанье,
Умолк ужасный скальдов глас,
Над полем возлегло молчанье,
Как иногда в полдневный час
Перед ревущею грозою
Ложится тишина над трепетной землёю,
Когда Перун, горящих царь громов,
Свинцовы тучи собирает
И мрачною стезёй по небесам ступает,
Сердитый ветр молчит и зной поля сжигает,
И молнья спит в изгибах облаков.
Но вдруг раздался свист, вдруг хлынул дождь реками,
Зажглася молния в смятённых небесах,
Ильмень в свой плещет брег сердитыми волнами,
Катятся громы за громами,
И чёрный воет бор на горных высотах.
Так в небе стрелы засвистали,
Шумя сомкнулся с строем строй,
Раздались крики, вспыхнул бой,
Мечи о брони застучали,
И горы вдалеке на вопли отвечали,
И громкий гул промчался над рекой.
Вот встало дневное светило
И поле битвы озарило.
Страшней, страшнее бой пылал,
Рекою в поле кровь бежала,
И смерть ужасней ликовала.
Но вот полдневный час настал,
Недвижимы ряды стояли,
Бойцы безмолвные разили, умирали,
И пыль над их главой клубилася столбом.
Лишь изредка, когда бледнеющим челом
Склонившийся на щит широкий
Сражённый витязь упадал,
Последний смерти стон и тяжкий, и глубокий
Из уст его невольно вылетал.
И изредка, когда поднявши меч кровавый,
Пред строем воин молодой
На труп противника безглавый
Ступал надменною пятой,
Ужасный глас победы, мщенья
Гремел над полем истребленья.
Он умолкал, и вновь был слышен стук щитов,
Секирой тяжкой раздробленных,
И шлемов звон, мечами пораженных,
И тяжкое падение бойцов.
Дотоле всюду победитель,
Впервые Рюрик зрел колеблющийся бой.
Вотще в рядах носился он грозой,
Вотще разил, как пламень-истребитель!
Его могучею рукой
Ряды на время разрывались,
Он дальше тёк, ряды смыкались,
И вновь неколебим славян отважный строй.
Уже героя щит стальной
Усеян копьями, стрелами,
Уж крепкий шлем погнулся булавами,
Но он средь копий и мечей
Стремился в те места, где знамя развевала
Толпа избранная седых богатырей;
Он тёк, и перед ним, казалось смерть летала,
Он тёк... но вдруг секира засвистала,
Уж гибель над его челом...
О юный вождь, варяг, закрой себя щитом.
Защита слабая; ударом тяжкой стали
Разбился щит, обломки с громом пали,
И криком радости славяне отвечали.
Но медленно к рядам своих бойцов
Он отступил бестрепетной стопою,
И вслед его — тела врагов,
Лежащие широкою грядою.
«Руальд, — воскликнул князь, — подай мне шлем стальной
И щит отцовский, боевой,
Пред коими, как трепетные длани,
Скрывалися в горах питомцы брани,
Сыны Норвегии, враги земли родной».
И Рюрик ждёт: никто не отвечает.
Но где Руальд? Почто же медлит он?
Почто на зов вождя боец не выступает?
Грозою битвы увлечён,
Быть может, он вдали свой острый меч вращает
И князя громкий глас к нему не долетает.
Из ряда в ряд, из строя в строй
Несётся юный вождь стрелой
И громко друга призывает:
«Руальд! Руальд!..» Престань искать,
Из мёртвых другу не восстать!
На поле брани, поле славы
Он брань и славу позабыл,
Он пал; Вадима меч кровавый
Младого витязя сразил.
Так Рюрик, злобною судьбою
От поля брани удалён,
Клянёт свой рок... Вдруг видит он:
Варяги медленной стопою
Пред грозным знаменем славян
В молчаньи мрачном отступают,
Их храбрые вожди отвсюду упадают,
Он видит... Горести туман
Мрачит его глаза. В ряды бойцов смятенны
Без шлема, без щита, как вихорь разъяренный,
Стремится он с мечом в руках,
И первый шаг его во вражеских строях
Встречает труп кровавый друга.
На нём пронзённая кольчуга,
Под ним князей варяжских щит,
И близ главы младой тяжёлый шлем лежит.
Взор Рюрика блеснул невольными слезами,
Но витязь окружён враждебными мечами,