Веселье прерывается
Я не заметил, как Измайлов подошёл ко мне:
- Прошу прощения, вы, кажется, имели неприятный разговор с Феликсом Петровичем.
Не умея лукавить, я ответил довольно резко:
- Я страшно зол на него.
- Это - из-за его жадности, верно?..
- Откуда вы только всё знаете... - меня охватила досада.
- Я же охранял его драгоценную реликвию. Дело в том, что я не хуже Веригина знаю настоящую цену стилета. Благодаря историческому шлейфу, подобная вещь на том же аукционе Друо ушла бы не меньше, чем за семьдесят тысяч рублей на наши деньги. Если бы аукциону предшествовала реклама, стоимость стилета могла взлететь до ста сорока тысяч рублей.
После услышанного я, вероятно, выпучил глаза:
- Вы верите в подобную сумму?..
- Я уверен в ней: заезжая во Францию, временами я предлагаю охранные услуги господам, совершающим сделки на крупных аукционах. Именно там я познакомился с Эженом Тибо, - ему я тоже иногда оказывал помощь. Поэтому по роду работы мне необходимо знать аукционные расценки и результаты торгов.
Но дело не в этом. Феликс Петрович купил крайне дорогую вещь. Не буду открывать сумму сделки с де Роганом — это тайна. Но после покупки стилета, предлагая мне плату за услуги, он бился, как лев, чтобы сбить цену.
- И вы…
- Да, мне пришлось слегка уступить. Поверьте, я неплохо узнал вашего дядю во время обсуждения моего вознаграждения. Он даже пытался отказаться от части предосторожностей, чтобы не платить больше.
- Поэтому основные расходы — сделка с де Роганом и оплата поездок по Европе?
- Вы умеете думать, молодой человек.
- А охрана, выделенная господином Кудасовым?
- Уверен, что и Егор Федотыч без разговоров получил только деньги на билеты и обустройство своих агентов, а в цене на саму охрану ему пришлось уступить. Обратите внимание, что, в отличие от Веригина, который ничего в этот раз не получил, кроме предмета для профессиональной зависти, господин Кудасов так и не пошёл беседовать с Феликсом Петровичем в кабинет. Он уверен, что не получит больше ни копейки.
- Но Иван Сергеевич отправился к дядюшке не из-за денег.
- Конечно, нет. Он решил ещё раз взглянуть на сокровище и предмет своих будущих воздыханий, - Измайлов улыбнулся.- Коллекционер — это вид одержимого человека. Не удивлюсь, если он сам предложит за стилет деньги. И снова не удивлюсь, если ваш дядя ему категорически откажет.
Всё-таки, Лев Николаевич мне нравился: он объяснял невидимое так, словно сам слышал разговор Веригина с дядей.
- Михаил Иванович, - сказал он, - махните пока на всё рукой и получите удовольствие от сегодняшнего вечера. Я приглашу на танец mademoiselle Кати, а вы — нашу добрую хозяйку Елизавету Кондратьевну. Вон возвращается поскучневший Веригин — ему мы деликатно оставим тур с Амалией Борисовной, - Измайлов по-мальчишески подмигнул.
Игорь за роялем играл первые такты мазурки, а Егор Федотыч, чтобы не провоцировать супругу на танец, присел рядышком, намереваясь, по-видимому, перелистывать ноты. Ирина сидела в сторонке у окна и временами поглядывала на улицу. Казалось, она кого-то ждала.
Что умел неплохо делать мой брат — так это весело играть танцевальные мелодии. Особенно ему удавались польки и мазурки: он увлечённо хлопал пальцами по клавишам, пока Кудасов с крайне серьёзным видом ждал кивка для переворота нотного листа. В этот вечер я понял, что лучше всех танцует Кати, чуть скромнее — моя тётя. Объятий Амалии Борисовны мне удалось избежать, - она устала после тура со Львом Николаевичем. Ирина не танцевала.
Мы, как раз, переводили дыхание после очередной польки-бабочки, когда дверь гостиной открылась, и в неё как-то боком вбежал Александр Ланге, дядин секретарь. Присутствующих поразило не столько его неожиданное появление, сколько весь его вид, не предвещавший ничего хорошего. Одет он был обычно, даже — по-деловому: чёрный сюртук, чёрные брюки, чёрная в полоску жилетка, но лицо перекосила гримаса страдания и неверия в происходящее.
Дверь во время появления Ланге оглушительно хлопнула, поэтому все смотрели только на него. Он сделал вдох и громко крикнул:
- Феликс Петрович мёртв!