— Я человек добрый, возьму только половину, плюс валюту, а этот ворох можете оставить себе. Ничего, накопите себе ещё на машину. А с вашей сумкой я пока похожу, потом как-нибудь верну.
Деньги под жалостливым взглядом дальнобойщика перекочевали в баул.
— Что-то пить хочется, если вы не против, зайду на кухню, наберу воды из крана.
— Да-да, конечно, — закивал Рыбаков.
Пить Игорь Николаевич и впрямь хотел, но данный маневр нужен был для того, чтобы незаметно завладеть небольшим кухонным ножом, с которым, пряча его в рукаве пиджака, он вернулся в комнату.
— Что ж, спасибо вам за всё, дорогой Владимир Петрович!
С этими словами он резким движением вогнал лезвие ножа точно в сердце стоявшего напротив человека, а тот успел лишь раззявить рот и удивлённо выкатить глаза.
— Аккуратненько опускаемся, опускаемся, вот так.
Кистенёв медленно уложил обмякшее тело на ковёр, и теперь остекленевший взгляд еще недавно полного жизни Владимира Рыбакова упирался в дефицитную чехословацкую люстру. Рукоять ножа по-прежнему торчала из его груди.
— Наивные чукотские дети, — усмехнувшись про себя, заметил Игорь Николаевич. — Думал, ты и впрямь мне пригодишься? Нет уж, мне одного фраера Вити хватит, да и тот, сученыш, может про меня проболтаться… Ещё бы ту дуру толстожопую сверху порешить, сольет ведь мою харю ментам… Ну да ладно, пусть живёт, Москва — город большой, затеряюсь.
Затем Кистенёв кинул в сумку оставшиеся деньги и деловито принялся шарить по шкафам и ящикам. Вскоре он нашёл то, что искал, удовлетворённо отметив, что с покойным они практически одного роста и стати. Десять минут спустя экс-банкир уже был облачён в неброские, но явно импортные и качественные джинсы, подпоясавшись кожаным ремнём с овальной пряжкой с изображением ковбоя. Темно-синяя рубашка была чуть тесновато, но не критично, а светлокоричневый вельветовый пиджак дополнил картину. Обувь покойника немного жала, пришлось оставить свою. Правда, побывавшие в джакузи носки он заменил на найденные в ящике с нижним бельём, где почему-то обнаружились и женские трусики в упаковке. Наверное, на продажу.
Свою одежду и носки он отправил в объёмную сумку следом за деньгами. Туда же полетел и паспорт. Затем он посетил совмещённый санузел, где обнаружились жилеттовские безопасная бритва и пена для бритья. Побрился, не трогая однодневную щетину над верхней губой и по бокам. Придётся пока побыть Володей Рыбаковым.
Принёс из кухни ещё одно полотенце, аккуратно вытер торчавшую из груди дальнобойщика рукоятку ножа и протёр те места в квартире, которых касались или могли касаться его пальцы, после чего сгрёб в сумку оставшиеся деньги, зажигалку и пачку сигарет сунул в карман. Уходя, Кистенёв нацепил на нос лежавшие прихожей импортные солнцезащитные очки, посмотрел на своё отражение в зеркале и, удовлетворённо кивнув, покинул квартиру. Теперь ему предстояло озаботиться ночлегом, спать в одной квартире с покойником почему-то не хотелось.