Я пожимаю плечами, предпочитая отмалчиваться, и накалываю на вилку маринованный грибочек.
— По большому счёту, какая разница, — как бы соглашается со мной Никита, который успел опустошить первую порцию коньяка и теперь делал знаки официанту, требуя добавки. — Выберут кого-то из своих, а партия как была нашим рулевым, так им и останется. А цензура в кино, вообще в искусстве так никуда и не денется. Знаешь, как хочется снимать то, что хочется?! Нет, не знаешь, ты же не имеешь отношения к кино… Андрон вон уже на Голливуд поглядывает, того и гляди сорвётся на пару с Тарковским.
— Хочешь сказать, Тарковский уже навострил лыжи? — спрашиваю как бы между прочим с совершенно незаинтересованным видом.
— Да он чуть ли не на каждом углу свистит, что ему тут снимать не дают. Что при первой возможности, как окажется за границей, сразу попросит политического убежища. Но это между нами, — качает Михалков у меня перед носом указательным пальцем.
— Никит, ты ж за рулём, может, хватит уже тебе?
— Чего хватит? А, коньяка-то… Ну да, пожалуй, достаточно. Да и ехать пора.
Домой я возвращался, как в общежитие или небольшой цыганский табор. Всё-таки наличие в скромной «двушке» маленького ребёнка вносило свои нюансы: если раньше тут жили трое, то теперь, учитывая присутствие взявшей отпуск за свой счёт тёщи и новорожденной дочки, уже пятеро. Так что домой я старался приходить вечером, принять душ, поужинать со скучавшей по мне женой, пока Любовь Георгиевна занимается младенцем, а потом лечь спать к ней под бочок. К счастью, Марта росла спокойной девочкой, и ночью давала нам поспать. А утром я отправлялся либо на основную работу, если выпадала первая смена, либо на подработку, дававшую мне главный доход.
Назавтра я заявился домой под вечер со второй смены. С некоторых пор на нашей кухне стоял компактный телевизор «Philips», купленый напрямую у дальнобойщика за вполне сходные 450 рублей. Он у нас работал как бы фоном, смотреть на отечественном ТВ обычно было нечего. И вот сейчас, пока Лена разогревала ужин, началась программа «Время». Ведущие Нонна Бодрова и Игорь Кириллов невозмутимо объявили о состоявшемся в Кремлёвском Дворце съездов внеочередном пленуме ЦК КПСС. Ну да, Никита же упоминал, а я уже успел забыть. Прибавив звук, я весь обратился в слух. На экране появился член Политбюро Михаил Андреевич Суслов, сидевший по центру сразу позади трибуны. Вид у него явно был недовольный, он поднялся и, словно нехотя, по бумажке прочитал:
— Товарищи! Сегодня мы проводим внеочередной пленум Центрального Комитата Коммунистической партии Советского Союза. Слово для доклада предоставляется Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу.
Присутствующие стоя долго аплодировали генсеку, который по пути к трибуне успел пожать руки нескольким соратникам. Аплодисменты не смолкали пару минут, причём я явственно различил крики: «Браво!» К чему — непонятно, вроде не в театре.
Выглядел Брежнев, кстати, получше, чем в последнее время, может быть, отказ от барбитуратов сыграл свою роль. Хотя говорил по-прежнему невнятно, неужели генсеку не могут сделать нормальный зубной протез?!
— Дорогие товарищи! Уважаемые зарубежные гости! Сегодня я буду краток. Наша страна под руководством коммунистической партии Советского Союза в последние годы достигла немалых успехов во всех сферах и отраслях. Экономика находится на подъёме, наш балет любят во всём мире, наши Вооружённые Силы, укомплектованные по последнему слову техники, готовы в любой момент дать отпор потенциальному агрессору. Это доказывает, что мы идём верным курсом.
Да уж, про балет это он прям-таки вовремя ввернул. Брежнев между тем сделал паузу, окинув зал сквозь линзы очков, пожевал губами и продолжил:
— Мне посчастливилось находиться во главе ЦК КПСС 11 лет. Это были трудные, и в то же время счастливые годы. Я не щадил себя, работая на благо нашей Родины зачастую сутки напролёт…
Бурный шквал аплодисментов, и Леониду Ильичу приходится делать паузу. Наконец где-то через минуту овации стихают, Генсек продолжает — …сутки напролёт, что не могло не отразиться на моём здоровье. Во главе страны и коммунистической партии должен стоять крепкий, здоровый человек. Понимая, что не могу на 100 процентов выполнять свои обязанности, я прошу Политбюро ЦК КПСС удовлетворить мою просьбу о выходе на заслуженный отдых по состоянию здоровья.
Секундная пауза, и вновь нестихающие овации. У всех этих депутатов, думалось мне, наверное, весьма натренированные ладони, я бы свои давно уже отбил. Интересно, какая персональная пенсия причитается теперь Леониду Ильичу? Он у нас вроде как пенсионер союзного значения[1].