Оказалось хуже. Это был Чип Бэнкрофт.
«Чего, интересно, Чип ищет в женщине? Неужели и ему нужна Дорис? Может быть, у меня есть надежда?»
— А, здравствуйте-здравствуйте, мистер Бэнкрофт. Торопитесь похвастаться тем, что вы выиграли процесс, который еще не начался?
— Ах, Джейн. Сколько лет, сколько зим! Приятно слышать, что ты совсем не изменилась.
«Ха, не изменилась! Посмотрел бы он на меня сейчас!»
— Мистер Бэнкрофт, у меня завтра начинается процесс, я пытаюсь к нему подготовиться.
— А я чем занимаюсь? Или полагаешь, что я сижу и смотрю телевизор?
— Нет, я этого не говорила. Думаю, валяешься в постели с… ну, как там ее зовут? Бьерджия? Прости, вечно забываю имена.
Джейн читала в «Нью-Йорк пост», что Чип недавно порвал со своей любовницей, так что сейчас он был совершенно свободным мужчиной и мог валяться в кровати вообще с кем угодно. Почему, интересно, он всегда встречается с женщинами, у которых напрочь отсутствуют мозги, не говоря уже о том, что никто не помнит их фамилии?
— Очень мило, Джейн. Хорошенького же ты обо мне мнения.
— А разве я не права?
— Нет, ты ошибаешься.
— Ах? Она уже ушла домой? Вы забываете, мистер Бэнкрофт, что я вас очень давно знаю. А, как говорится, горбатого могила исправит.
На это Чипу было нечего возразить. Джейн попала не в бровь, а в глаз. Да что там Джейн, все знали, что самое главное для Чипа Бэнкрофта было чувствовать себя неотразимым мужчиной. По пальцам можно перечесть адвокатов, хваставших направо и налево, что, проиграв дело, они получили в качестве поощрительного приза ночь с прокурором. А Чип за последние восемь месяцев уже дважды совершил такой подвиг. Сердцеед хотел сказать Джейн, что ей бы тоже было полезно поваляться у кого-нибудь в постели, но вовремя придержал язык. Было совершенно непредусмотрительно ссориться с Джейн накануне процесса. Бог знает, что она потом выкинет на суде.
— Не хочешь узнать, зачем я звоню, или тебе доставит большее удовольствие еще поехидничать по поводу моей личной жизни?
— Ни малейшего. Так что у тебя за дело?
— Я звоню узнать, все ли свидетели смогут присутствовать завтра на суде? Кто-то из коллег посетовал, что один из его людей застрял из-за этой чертовой бури в Чикаго. Если меняется порядок допроса, я должен быть предупрежден об этом заранее. Ты ведь знаешь?
— Да, знаю. Никаких изменений не предвидится. Все мои свидетели будут присутствовать.
— Прекрасно.
— Хорошо, спасибо за звонок, мистер Бэнкрофт. Ваше усердие вызывает восхищение.
— Думаю, впрочем, что ты за сутки до начала процесса тоже не маникюр делаешь.
— Можешь в этом не сомневаться.
— Слушай, Джейн, раз уж я тебе позвонил: я тут видел Лору Райли, она в ужасном состоянии. Бьется в истерике. Знаешь, мне приходилось защищать женщин, убивших своих мужей и почти плясавших от удовольствия. А эта… Она совершенно подавлена, просто живой труп. Страшно мучается и тоскует. Она любила супруга. Очень любила.
— Ну так не надо было его убивать.
— Джейн, я не пытаюсь тебя разжалобить или в чем-то убедить. У меня к тебе просьба, не мучай ее особенно завтра, тебе еще представится такая возможность. Бедняге нужно сперва привыкнуть к зданию суда, к присяжным, к судье. Если ты сразу начнешь ее душить, она разрыдается, и мне придется просить сделать перерыв.
— Да что я слышу? В Чипе Бэнкрофте проснулась жалость? Чип Бэнкрофт беспокоится за своего клиента? Я-то думала, единственное, что тебя волнует, это чтобы вино было охлажденным, а постель нагретой.
Чип застонал.
— Джейн, женщина сама не своя. Пожалуйста, она впервые в суде, не говоря уже о том, что ее никогда не судили за убийство. Все, о чем я прошу, это дать ей полдня, чтобы немного освоиться. Потом ты можешь делать что захочешь.
Честно говоря, Джейн была удивлена. Это совершенно рабочая ситуация, нельзя быть готовым предстать перед судом в качестве обвиняемого. Даже рецидивисты теряются и робеют. Вряд ли можно безмятежно слушать, как вслед за твоим именем начинают читать обвинения. И вот Чип просит отсрочки для своей клиентки, которая немного нервничает. Как это следует понимать? Он непредсказуем. Может быть, пытается разжалобить Джейн только для того, чтобы завтра положить ее на обе лопатки? Но нет, у него ничего не получится. Нет.
— Все это очень трогательно, господин адвокат, но я полагаю, что вы все-таки удосужились хоть раз прочитать Конституцию. Перед законом все равны. Льгот никому не предоставляется. До завтра.