– Ваш отец… – Иона покачивает головой. – Вы понимаете, Роза, ваш отец – настоящий гений! Что он еще изобрел?
Роза рассказывает ему о садовом роботе и о поваре. Иона кивает – теперь понятно, почему из еды в доме не бывает ничего, кроме супа. Роза думает, не рассказать ли ему про машину времени… но ведь тогда придется рассказать и о кролике, а это никак нельзя. Иона сочтет ее жестокой. Так что она говорит о другом, а Иона только слушает и задумчиво кивает.
– В Столице этому просто не поверят! – наконец восклицает он, и сердце Розы заходится от радости. Она и так уже была почти уверена, что он возьмет ее с собой в Столицу, а теперь сомнений и вовсе не осталось.
– А как вы думаете, когда вы достаточно окрепнете, чтобы отправиться в путь? – спрашивает она, скромно потупившись.
– Завтра, – отвечает он.
На высокой ветке вскрикивает голубая сойка; Иона поднимает глаза, выискивая ее взглядом.
– Тогда я сегодня приготовлю особый ужин. В честь вашего выздоровления.
Она берет его за руку, и он вздрагивает от неожиданности.
– Очень мило с вашей стороны, Роза, – говорит он и поворачивает обратно к дому. Пальцы его выскальзывают из ее руки – как будто нечаянно, и Роза говорит себе, что это ничего не значит. Они уедут отсюда вместе, уже завтра. Все остальное неважно.
Вернувшись с прогулки, Роза идет к себе в комнату. Эллен сидит на кровати. Корделия примостилась на подоконнике и напевает себе под нос что-то не очень мелодичное. Роза выходит, но вскоре возвращается, волоча за собой пустой сундук, добытый на чердаке. Эллен тут же на него перебирается, садится на крышку, свешивает ноги и молотит пятками по стенке сундука.
– Ты не можешь вот так взять и уйти и бросить нас здесь! – заявляет она, когда Роза решительно отталкивает ее и начинает укладывать в сундук одежду.
– Еще и как могу.
– Мы останемся совсем одни, и никто больше о нас не позаботится, – вздыхает Корделия на подоконнике.
– Папа вернется и будет заботиться о вас.
– Он никогда не вернется! – вскрикивает Эллен. – Он ушел и погиб на войне, а теперь и ты тоже уходишь!
Плакать она не может – в конструкцию это не заложено, – но в голосе ее все равно слышатся слезы.
Роза с грохотом захлопывает сундук.
– Отстаньте от меня, – приказывает она. – А не то я вас обеих выключу. Навсегда.
Куклы умолкают.
Придирчиво рассматривая себя в зеркале, Роза надевает одно из старых маминых платьев – с кружевами на манжетах и по подолу. Потом спускается в погреб и находит последнюю банку консервированных персиков и единственную бутылку вина. Из запасов остались только сушеное мясо, немного муки и старый хлеб. Хранить все это и дальше не имеет смысла: ведь завтра она отсюда уйдет. Так что Роза тушит мясо с овощами из сада, выкладывает рагу на лучшие фарфоровые тарелки и ставит на стол вместе с вином и персиками.
Спустившись в гостиную, Иона смеется при виде накрытого стола.
– Да вы и вправду постарались! – говорит он. – Когда-то мы с сестрами делали набеги на кладовую среди ночи и тоже устраивали себе такие пиршества.
Роза улыбается в ответ, хотя чувствует на себе пристальные взгляды: Корделия и Эллен наблюдают за ней украдкой то из-за штор, то из темного угла, но тут же прячутся, стоит ей повернуться. Роза мысленно посылает их ко всем чертям и продолжает улыбаться Ионе. Тот – воплощенная галантность. Он наливает вина сначала ей, потом себе и предлагает поднять бокалы за победу над врагом. Роза уже и забыла, из-за чего началась война и с кем они воюют, но все равно выпивает до дна; на вкус вино горькое и какое-то затхлое, как подвальная пыль, но она делает вид, что ей понравилось. Иона вновь наполняет бокалы и предлагает еще один тост: за таких женщин, как Роза. Если бы все наши барышни были такими доблестными и отважными, мы бы уже давно выиграли эту войну, говорит он. Хотя вино и гадкое на вкус, Роза с удивлением замечает, что от него по всему телу разливается приятное тепло.
Наполнив бокалы в третий, последний раз, Иона встает.
– И наконец, – провозглашает он, – выпьем за то, что когда-нибудь придет счастливый день. Война окончится, и мы с вами, возможно, встретимся вновь.
Роза замирает, не донеся бокал до рта.
– Что-что?
Он повторяет тост. Глаза его сверкают, щеки раскраснелись – ни дать ни взять картинка с вербовочного плаката: «Объявляется набор в воздушные войска! Требуются молодые люди, выносливые, способные и отважные…»
– Но я думала, что поеду с вами в Столицу, – растерянно говорит Роза. – Я думала, вы возьмете меня с собой.