Ситуация выглядит не намного лучше и с точки зрения частных фирм. Будучи далека от «гигантского шага в направлении к эффективному собственнику», как это заявляется в широко цитируемой книге о российской приватизации Бойко, Шляйфер и Вишны [27, с. 83], программа российской приватизации потерпела сокрушительное фиаско. Достаточно сказать, что по прошествии шести лет с начала приватизации доля убыточных приватизированных предприятий превышала 50 % еще до финансового краха августа 1998 г. и что ко времени этого краха задолженность этих предприятий составляла до 25 % годового ВВП (с тех пор положение существенно ухудшилось). И в довершение всего, едва ли 30 % сделок между приватизированными предприятиями обслуживаются деньгами (70 % осуществляются путем бартера или взаимозачета).
В отличие от промышленного сектора сектор услуг (включая приблизительные оценки Государственного комитета РФ по статистике, сделанные несколько лет назад по так называемой параллельной или теневой экономике) теперь составляет более 60 % ВВП. По альтернативным оценкам, доля теневой экономики даже выше той, что указана в официальных документах, но в любом случае даже многие из официально зарегистрированных предприятий в этой сфере прибегают к теневым сделкам. Более пристальный взгляд на внешне процветающий (по крайней мере, до последнего времени) частный сектор в услугах, торговле и банковском деле российской переходной экономики обнаруживает (это, пожалуй, и неудивительно), что в общем виде мы имеем здесь дело не с зародышами новой институциональной формы, а, скорее, со средством финансового обмана, замедляющим, а не продвигающим фундаментальные системные изменения. Большая часть деятельности в этих секторах направлена на поиски способов присвоения средств, заработанных сырьевыми отраслями.
В финансовом секторе, несмотря на внедрение весьма развитых компьютерных систем торговли, товарных и фондовых бирж, сколько-нибудь значительного рынка капиталов не существует. До финансового краха августа 1998 г. в России действовало около 1500 «банков». Однако выполняемые ими функции были достаточно далеки от тех, которые можно ожидать от коммерческих банков в нормальной рыночной экономике. Вместо посредничества в потоках свободных средств между хозяйствами и фирмами они действовали как спекулятивные «пулы», предоставляя предельно краткосрочные коммерческие кредиты бизнесу, прежде всего связанному с экспортно-импортными операциями, и правительству — для финансирования бюджетного дефицита. Почти все инвестиции, которые все еще делаются в России нефинансовыми фирмами, изымаются из прибыли, и только 3 — 4 % всех займов, предоставленных российской банковской системой в 1994 — 1998 гг. (после того, как правительство отказалось от направления централизованных кредитов через банковскую систему), были долгосрочными займами со сроком погашения более одного года.
Эти экономические провалы привели к ужасным последствиям для жизни многих простых россиян. Реальные доходы уменьшились на треть, жизненный уровень в большинстве регионов опустился до уровня, не виданного несколько десятков лет. Попытки правительства побороть инфляцию привели не только к громадным задолженностям по выплате заработной платы и пенсий, но и к неспособности самого правительства расплатиться за заказанные им товары и услуги. Это привело к полному расстройству платежей, к такому положению, когда 75 % товаров и услуг либо оплачиваются натурой, либо векселями, которые невозможно обратить в деньги, либо через нелегальные каналы, позволяющие полностью избежать уплаты налогов. В реальных терминах правительственные пенсии и зарплаты уменьшились до 40 % их первоначальной величины, а правительство по-прежнему не может собрать достаточно налогов, чтобы покрыть эти расходы. Объем налогов, собранных как федеральными, так и местными властями, упал до 20 % ВВП. Тем временем внешние долги резко возросли, а внутренний долг, который еще десять лет назад был ничтожным, вырос до 15 % ВВП. Современная российская рыночная экономика создала горстку сверхбогатых людей, оставив остальных бороться за выживание.
Список российских экономических бед можно легко продолжить. Однако основная мысль ясна: экономический и социальный кризисы выросли далеко за рамки того, что может быть описано в терминах «трудностей переходного периода». Наиболее тревожный факт в том, что в существующем спектре почти не видно позитивных тенденций. Исключительно важно понять, почему результат того, что повсеместно считалось правильным курсом реформ, оказался столь печальным и что можно сделать, чтобы выправить положение, пока еще не поздно. Эта книга представляет собой попытку поставить эту задачу прямо, начиная со стимулов и институтов.