Хорошо известный «парадокс избирателя» относится к главному вопросу о том, что мы имеем в виду, когда говорим о «разумном» выборе отдельного избирателя, за кого голосовать (и голосовать ли вообще). Один голос не имеет никакого значения для окончательного итога выборов. В этом смысле «все голоса всегда попросту пропадают, если их подают с целью повлиять на исход выборов» [4, с. 378]. В таком случае единственно разумным поведением было бы вообще не голосовать, так как затраты на голосование не равны нулю. Иными словами, голосование вообще нельзя рассматривать как разумный акт136. Однако, если мы отказываемся от исходной посылки о разумности, мы должны придать совершенно другое значение акту голосования рядового избирателя. Выходом из этого затруднительного положения может быть предложение Олдрича [4, с. 386] воспринимать голосование как акт самовыражения и считать, что «принятое решение не является инвестиционным решением. Оно является актом потребления, актом выражения индивидуальных предпочтений». Отсутствие прямой ответственности за исход выборов, как отмечал Шумпетер, часто приводит к некоторому безразличию избирателя к существенным вопросам — большинство электората последовательно (и вполне «разумно») игнорирует любую информацию о конкретной политической позиции, выбранной тем или иным кандидатом, и любые усилия политических деятелей донести до избирателей эту информацию не влияют на принимаемые ими решения.
Здесь уместно привести удивительный пример, имевший место в ходе президентских выборов в России в 1996 году. В ходе той предвыборной кампании находившийся у власти президент Борис Ельцин публично обещал погасить всю задолженность правительства по выплате заработной платы бюджетникам к 1 июня. Два тура голосования прошли в середине июня и в начале июля. Ельцин победил, а через два месяца, в сентябре, в различных регионах страны прокатилась волна забастовок бюджетников, требовавших от правительства погашения задолженности по выплате заработной платы, накопившейся с февраля. Наиболее поучительно здесь то, что забастовки прошли в тех регионах, где Ельцин набрал наибольшее количество голосов. Таким образом, голосуя за Ельцина, избиратели уже знали, что он не выполнил своего обещания (иначе вся заработная плата, по крайней мере по май включительно, была бы выплачена к моменту голосования), но эта информация была ими полностью проигнорирована137. Можем ли мы из этого сделать вывод, что, голосуя за Ельцина, российские избиратели продемонстрировали «крайнюю глупость», или на выборах было очевидное отсутствие конкуренции, как подразумевается в доводах Уитмана? Ответ — нет. Разница между «информированными» и «неинформированными» избирателями не что иное, как культурный фактор. Это разница в структуре предпочтений, а не в степени разумности избирателей. Как гласит «парадокс избирателя», избиратель, отдающий предпочтение кандидату за его прическу, настолько же «разумен» (или «неразумен»), как и избиратель, отдающий предпочтение кандидату на основании предложенной им политической платформы. Теории демократии не могут сказать, что «информированные» избиратели действуют более «разумно», нежели «неинформированные», точно так же, как теория потребления не может сказать, что потребитель, предпочитающий на ужин бифштекс, более «разумен», нежели тот, кто предпочитает вегетарианское блюдо.
Обладая крайне ограниченным опытом демократических выборов, российский народ проголосовал за Ельцина в 1996 году не потому, что одобрял его политику или верил его обещаниям. Избиратели проголосовали за него, поскольку считали, что таким образом они могут наиболее эффективно выразить свое предпочтение продолжению самой демократической системы, которая, по мнению очень многих людей, была бы поставлена под угрозу, если бы победил оппозиционный кандидат от коммунистов. Другие кандидаты из демократического лагеря, пытавшиеся представить серьезные конкретные альтернативы экономической и социальной политике, проводившейся администрацией Ельцина, не смогли убедить избирателей прежде всего потому, что многие избиратели не верили, что один дополнительный голос, поданный за оппозиционного демократического кандидата, может изменить исход выборов. Практически неограниченное политическое финансирование, осуществлявшееся группами влияния и из государственного бюджета, а также использование в полной мере влияния правительства на средства массовой информации позволили команде Ельцина развернуть предвыборную кампанию, которая по своим масштабам в сотни раз превосходила предвыборные кампании его соперников и которая оказала большое влияние на формирование предпочтений рядовых российских избирателей138. Однако необходимость обеспечить приток пожертвований для предвыборной кампании увеличила и зависимость правительства от групп влияния. Не случайно в 1996 году произошла существенная консолидация олигархической власти, описанной в предыдущей главе, о чем свидетельствует так называемая семибанкирщина139.140
136
Неучастие в голосовании в равной степени нельзя объяснить разумным поведением, что видно из следующего примера: представим, что все избиратели разумно приняли решение не голосовать. В таком случае исход выборов решит один поданный голос, и разумным становится этот голос подать, а за ним другой и так далее. Похоже, что в игре о решении избирателя голосовать или нет равновесие Нэша неприменимо.
137
Примерно так же обстояло дело на выборах Путина в 2004 году: люди голосовали за «стабильность и порядок», уже прекрасно зная, что произвол и коррупция в последние годы только нарастали.
138
Хотя конкретные цифры не публиковались, стоимость ельцинской президентской предвыборной кампании 1996 года оценивается, как минимум, в 500 млн долларов. Некоторые специалисты оценивают ее стоимость даже в один млрд долларов. (Для сравнения можно сказать, что стоимость предвыборной кампании Билла Клинтона в предварительной и основной кампаниях в том же году составила в целом ИЗ млн долларов.) Официально кандидат в президенты России имел право потратить только 2,9 млн долларов на свою предвыборную кампанию, однако перерасход средств командой Ельцина не вызвал большого возмущения и не привел к началу судебного разбирательства.
139
Семибанкирщиной российские средства массовой информации окрестили коалицию семи возглавлявшихся банками ведущих финансово-промышленных групп, временно объединивших свои усилия для обеспечения переизбрания Ельцина в 1996 году. В то время олигархи использовали свое могущество для получения различных рентных доходов от правительства. Наиболее успешным является пример «Онэксимбанка», который был щедро вознагражден переизбранной администрацией. Наиболее ощутимой наградой был перевод в банк акций «Норильскникеля», крупнейшего производителя никеля в Европе, а также издание президентского указа, который первоначально давал новым владельцам налоговые и таможенные льготы общей стоимостью в несколько миллиардов долларов. Кроме того, в первом после выборов правительстве председатель банка был назначен на должность первого заместителя премьер-министра по экономической реформе.
140
Что касается выборов 2004 года, то к этому времени сама процедура выборов превратилась в фарс в связи с отсутствием независимого арбитра на выборах, полного отсутствия независимых СМИ и возможности независимого финансирования оппозиционных кандидатов.