Аналогичная схема может быть испробована на региональном и местном уровнях. Страховые фонды на этих уровнях могут быть гарантированы облигациями региональных и местных правительств. В этом случае доверие к региональному или местному правительству будет прямо влиять на ценность депозитов служащих. Таким образом, результаты межрегиональной конкуренции за наилучший инвестиционный климат и за успех экономической деятельности будут прямо отражаться на благосостоянии чиновников, дополняя и усиливая эффект уже обсуждавшихся стимулов, полученных в результате децентрализации власти.
Можно также рассмотреть возможность использования еще одного механизма стимулирования, который улучшит качество государственного управления и не потребует дополнительных затрат, хотя бы на уровне пилотного проекта. Так, например, государство могло бы привлекать на государственную службу на ограниченный период времени служащих частных компаний, причем заработную плату этим служащим по-прежнему будут платить их фирмы. Такие меняющиеся служащие будут выполнять рядовую работу, не предусматривающую принятия решений, которые могут повлиять на интересы их фирм. Таким образом, государство приобретет высококвалифицированный персонал, досконально знакомый с положением дел, и одновременно сэкономит на бюджетных затратах (это будет своего рода «налог на персонал», взимаемый в натуральной форме). Для самих фирм это тоже будет представлять интерес, так как их люди в конечном итоге вернутся в фирмы с более широким видением проблем и завязав новые знакомства. Страхи, что такой вариант может привести к росту коррупции, следует считать безосновательными, если принять во внимание уже имеющийся уровень коррупции в современной России.
Таким образом, главная политическая задача в создании заинтересованности у правительства в проведении реформ более эффективно и честно состоит в том, чтобы значительно увеличить вознаграждение (как текущее, так и отсроченное) честным государственным служащим. Хотя такая политика может вызвать в краткосрочной перспективе некоторое напряжение государственного бюджета, это будет более чем возмещено экономическим прогрессом, полученным от осуществления нового общественного договора.
В завершение хотелось бы сказать, что российское правительство и его западные доброжелатели в лице даже самых наилучших его представителей, имеющих самые благие намерения, напоминают нам кролика, гипнотизируемого змеей. Все понимают природу проблем, описанных нами в этой книге. Появляется общее согласие в том, что надо что-то делать, или с течением времени проблемы будет решать только труднее, а не легче. В то же время страх подорвать «достижения» макроэкономической стабилизации, равно как и страх критики со стороны МВФ, Запада и собственных российских олигархических групп эффективно парализовал политическую волю. Между тем олигархи и бюрократия продолжают вести собственную игру, равновесие которой медленно, но верно склоняется в сторону пропасти, которую они, возможно, не видят, да и не могут предвидеть. Время неумолимо. Пора начать двигаться, и двигаться как можно быстрее.
Заключение
Можем ли мы жить лучше?
Институты как крепости. Они должны быть хорошо спроектированы и укомплектованы личным составом.
Несмотря на то, что мы стремились основывать все наши предложения относительно институциональных изменений на твердой почве частного интереса и экономических стимулов, в самом конце книги мы должны сказать несколько слов о культурных и личностных факторах, которые в конечном итоге являются важнейшими. Существуют очевидные и определенные пределы того, чего возможно достичь экономическими методами, а также пределы того, чего может достичь даже самое заинтересованное и компетентное высшее политическое руководство. Большее, на что мы можем надеяться, — это предоставление возможности. Как эта возможность будет использована, зависит от выбора, который должны сделать сами люди.
Культурное наследие России весьма своеобразно. Оно совершенно отличается от англосаксонских стран. Недоверие народа к правительству глубоко и всеобъемлюще. Традиции опоры на собственные силы и прагматичного рационального поведения слабы, их заменяют коллективизм и высокая эмоциональность. Однако те же культурные черты можно обнаружить и в других странах, которые, тем не менее, сумели успешно построить экономическую и политическую систему западного типа (например, Япония и, по мнению Хофстеда [57], Франция). Кроме того, в России присутствуют культурные факторы, которые должны сделать процесс реформ легче, а не труднее. Одним из таких факторов является многовековая традиция земств (местных органов самоуправления). Юная российская демократия и идея децентрализации власти, которую мы здесь отстаиваем, возникли не на пустом месте. Их корни в важном культурном наследии, хотя сменяющие друг друга тоталитарные правительства сделали все, что было в их власти, чтобы уничтожить эти традиции российского общества. Более того, потенциально Россия является очень богатой страной и большинство ее граждан — это хорошо образованные и терпимые люди, так что единственный риск хаотичного развития проистекает из неудачных экспериментов верхов над низами, а не из инициативы снизу. Верно, что существуют регионы на периферии бывшей Российской империи, к которым наше утверждение неприменимо, но мы уверены, что оно применимо к большей части территории, составляющей сегодня Российскую Федерацию.