Мнение о том, что при сталинском полицейском государстве некоторые вольности руководителей предприятий сознательно позволялись как часть негласного контракта, подтверждается и тем фактом, что в сталинском государстве периодически повторялись жесточайшие чистки, которые никак не объяснить иным образом. Периодически, когда положение дел становилось совсем плохим, Сталину приходилось прибегать к использованию частной инициативы в большей степени, нежели это допускало устройство его тоталитарной системы. Например, сразу после Второй мировой войны режим посчитал необходимым использовать некоторые элементы частной собственности для быстрого восстановления промышленности по производству товаров народного потребления. Были организованы рабочие кооперативы (артели), которые были очень похожи на малые частные предприятия. Как только, спустя несколько лет, производство товаров народного потребления до некоторой степени стабилизировалось, артели были закрыты, а многие из их членов отправлены в тюрьму. Учитывая, что в шкале предпочтений Сталина уважение прав человека и даже человеческой жизни занимали очевидную нулевую отметку, Сталин создал самый «дешевый» механизм экономического планирования, который только можно представить: во-первых, назначение очень жестких, а иногда откровенно «бессмысленных» планов, которые держали субъектов экономической деятельности в постоянном трепете33. Во-вторых, молчаливое согласие закрывать глаза на мелкие нарушения, дававшее хоть какую-то возможность дышать и проблеск надежды. Наконец, широкомасштабные чистки, происходившие с удивительной периодичностью34. Проводившиеся чистки, помимо психологического эффекта, успешно производили перетасовку иерархической колоды, что не давало возможности сформировать стабильные иерархические структуры на нижних уровнях, которые могли бы приобрести слишком много власти. Эта система напоминала ротационную систему, до сих пор использующуюся в фирмах и правительственных учреждениях Японии для предупреждения коррупции. Однако «ротация» при сталинском режиме часто означала смертный приговор для «ротируемого». В отсутствие рынков и в отсутствие стимулов высокого уровня, создаваемых рынками, единственным механизмом принудительного исполнения, на который могли рассчитывать планировщики, оставался постоянный смертельный страх, в котором держали всех субъектов экономической деятельности. Таким образом, неутомимая машина подавления была неотъемлемой частью механизма плановой экономики, а когда исчез страх перед чистками, субъектам экономики и промежуточным контролирующим инстанциям не понадобилось много времени, чтобы обнаружить (и они обнаружили), что они могут выгодно взаимодействовать в управленческом бездействии не только для выполнения плана, но и для извлечения личной выгоды.
Возникновение и рост групп влияния
Решение Хрущева об отмене наиболее ужасных сторон сталинской практики остается, на наш взгляд, одной из двух величайших загадок в истории плановой экономики (второй загадкой остаются реформы Горбачева, которые привели в конечном итоге к падению системы). Возможно, Хрущев мог бы продолжить то же царство террора, во всяком случае, еще в течение какого-то времени (так же как Горбачев, наверное, еще мог бы править в течение многих лет, по мере постепенного упадка Советского Союза). Для того чтобы не уходить слишком далеко в сторону от темы нашего главного обсуждения, ограничимся тем, что скажем одно: и Хрущев и Горбачев первоначально пришли к власти на очень ненадежной основе, и им было необходимо отладить баланс интересов различных мощных групп внутри иерархии, от поддержки которых они зависели. Это могло быть одной из причин, по которой они предпочли более либеральную и терпимую политику, нежели политика их предшественников, правлению которых никто не смел бросить вызов. (Для Горбачева таким предшественником, несомненно, был Брежнев, хотя технически после Брежнева в течение короткого времени правили еще двое кратковременных правителей.) Существовали и другие факторы35. Каковы бы ни были причины, Хрущев, а затем Косыгин и Брежнев приступили к далеко идущей трансформации механизма планирования, что, как оказалось позднее, имело самые серьезные последствия для «эффективности» (с тоталитарной точки зрения) и самой жизнеспособности плановой экономики. Ниже мы представим краткий очерк событий от начала хрущевских реформ до краха коммунизма и сосредоточимся на изменении схем стимулов, относительного баланса сил между коммунистическим главным владельцем и его субъектами экономики, а также на возникновении групп влияния, интересы которых были отличны от интересов членов высшего эшелона иерархии Коммунистической партии. Для общего понимания функционирования плановой экономики рекомендуем обратиться к работе Хьюэта [53].
33
«Возможно, наиболее выразительной чертой, характеризующей тот дух, в котором существует советская фирма, самым «массовым фактом», характеризующим жизнь советского менеджера, будет постоянное ощущение давления сверху. Причиной тому является не сама по себе природа планового механизма, но скорость, с которой его поддерживает в движении государство, которое создает давление. Слово «темпы» — один из тех лозунгов, которыми в наибольшей степени гордится советский экономический язык, заключает для советского менеджера все то напряжение и всю ту срочность, которые являются обычным явлением в советской экономической жизни» [21, с. 23].
С начала 1930-х годов Сталин, очевидно, установил шести-семилетний цикл. Пик репрессий наступил в 1937 — 1938 годах, затем в 1944-м и затем в 1950 — 1951 годах. Этим пикам предшествовали периоды относительных «оттепелей»: в 1936 году была принята новая, более демократическая Конституция, в 1941 — 1942 годах режим оставался гораздо более гибким (причиной тому, без сомнения, также были первоначальные поражения в войне с Германией), а в 1947 — 1948 годах оживилась дискуссия относительно необходимости изменения системы экономического планирования. Поднятие надежд народа, а затем безжалостное их сокрушение, по-видимому, всегда было частью политической стратегии Сталина.
34
«Возможно, наиболее выразительной чертой, характеризующей тот дух, в котором существует советская фирма, самым «массовым фактом», характеризующим жизнь советского менеджера, будет постоянное ощущение давления сверху. Причиной тому является не сама по себе природа планового механизма, но скорость, с которой его поддерживает в движении государство, которое создает давление. Слово «темпы» — один из тех лозунгов, которыми в наибольшей степени гордится советский экономический язык, заключает для советского менеджера все то напряжение и всю ту срочность, которые являются обычным явлением в советской экономической жизни» [21, с. 23].
С начала 1930-х годов Сталин, очевидно, установил шести-семилетний цикл. Пик репрессий наступил в 1937 — 1938 годах, затем в 1944-м и затем в 1950 — 1951 годах. Этим пикам предшествовали периоды относительных «оттепелей»: в 1936 году была принята новая, более демократическая Конституция, в 1941 — 1942 годах режим оставался гораздо более гибким (причиной тому, без сомнения, также были первоначальные поражения в войне с Германией), а в 1947 — 1948 годах оживилась дискуссия относительно необходимости изменения системы экономического планирования. Поднятие надежд народа, а затем безжалостное их сокрушение, по-видимому, всегда было частью политической стратегии Сталина.
35
Оба великих «реформатора», Хрущев и Горбачев, по своему характеру, без сомнения, искренне пытались либерализовать политическую систему и систему планирования. В то же время внимательное изучение политической истории реформ в послесталинское время заставляет предположить, что тогдашние оппоненты Хрущева (например, Маленков, которого впоследствии заклеймили «сталинистом») также рассматривали возможность «оттепели», пока Хрущев не перехватил инициативу и не использовал ее для создания и упрочения своей власти. Это замечание никоим образом не уменьшает личного мужества, выказанного Хрущевым в ниспровержении Сталина. Горбачев, возможно, заслуживает больше добрых слов, так как нелегко представить себе личность в высших эшелонах власти того времени, которая могла в 1985 году занять высший пост и провести те преобразования, которые осуществил Горбачев. Он тоже в большей степени реагировал на внешний объективный ход событий, нежели следовал своей внутренней логике. Среди тех внешних объективных событий можно вспомнить унизительное поражение в Афганистане, Чернобыльскую катастрофу, резкое падение мировых цен на нефть и очень жесткое противостояние Советскому Союзу со стороны администрации Рейгана как раз в то время, когда советская экономика не могла этому сопротивляться.