Грейс сморгнула слезы с глаз. Я слышал все это и даже худшие истории, но каждый раз мои кишки скручивались, когда я осознавал боль и порочность этого. Я никогда не смогу равнодушно относиться к этому. И, насколько я знал, мое отношение было правильным.
Мария начала говорить, Джоселин слушала ее, и ее глаза становились еще грустнее.
— Она говорит, что ее мама всегда говорила ей, что мы женщины — хранительницы мира. Только мы будем решать, чьи гены передадутся, какие мужчины достойны стать отцами. И мы должны выбирать мудро. Она сказала, что мальчик — порождение злого человека.
Я взглянул на Грейс, что-то жесткое появилось в ее выражении лица.
Она подошла к краю кровати и села рядом с Марией. Посмотрела Джоселин.
— Ты сможешь перевести? — спросила она мягко, и Джоселин согласно кивнула.
— Мария, — сказала она, и Мария слегка дернулась, но продолжила смотреть в окно. — Я согласна с твоей мамой. Но я также считаю, что в нашем несовершенном мире иногда случаются вещи, которые мы не контролируем, и даже не планируем. Я согласна, что мы, женщины, должны быть хранительницами, но я верю, что этот мир нуждается в сильных, добрых мужчинах, мужчинах, которые воспитаны мамами, которые видели, что такое слабые мужчины. Ты можешь победить, сделав из своего сына того мужчину, которым его отец никогда не был.
Джоселин закончила говорить, и глаза Марии быстро метнулись к Грейс, а потом на малыша, затем она опять отвернулась.
У меня в груди все сжалось, и я знал, что это не только потому, что мне очень нравилась женщина, которая говорит с такой нежностью и убежденностью с человеком, которого даже не знает. Это еще и потому, что моя жизнь начиналась так же, как и жизнь нежеланного ребенка, который лежал в объятиях Грейс. И я знал, что Грейс это тоже понимает, так как она снова посмотрела на меня, а когда заговорила, ее голос был мягким и наполненным любовью.
Иногда терапия занимает годы и годы, а иногда это может случиться в одно чудесное мгновение, и вся жизнь, наполненная сомнениями и ненавистью к себе, может быть исцелена умопомрачительной любовью в один момент.
Мария заговорила, и в ее голосе было сомнение:
— В нем половина от отца.
Джоселин переводила.
— В нем половина от тебя, — возразила Грейс, и Джоселин повторила за ней.
Мария посмотрела в лицо Грейс, изучая ее.
— Какая прелесть, он такой красивый, — мягко сказала Грейс, она посмотрела на меня. — Красота, рожденная через страдание, — дар. Хочешь подержать его?
Когда Джоселин перевела, Мария покачала головой и тихо заговорила.
Джоселин сказала:
— Она хочет посмотреть на него, хотя...
Грейс повернула спящего ребенка к Марии так, что та смогла видеть его лицо. Она посмотрела на ребенка, и ее лицо смягчилось, когда она заговорила.
— Она говорит, что он выглядит как ее отец, — перевела Джоселин, улыбаясь.
Грейс улыбнулась и протянула ребенка Марии. Спустя минуту она протянула руки и взяла его. Она глядела на него долгие минуты, пока мы смотрели на нее, а потом прижала его к груди, и слезы потекли по ее щекам. Джоселин и Хисела сели на кровать рядом с ней, прижимаясь с двух сторон, а маленькие девочки залезли на кровать, сели у Марии в ногах и наблюдала за женщинами и ребенком.
Через минуту Джоселин начала показывать Марии, как ухаживать за ребенком. Джош двинулся к двери, я посмотрел на Грейс и улыбнулся, когда она встала и взяла меня за руку.
— Оберните его нижнюю часть в полотенце, — сказал Джош, — скоро кто-нибудь привезет подгузники и прочие предметы первой необходимости.
Женщины смотрели на младенца, улыбнулись, кивнули головой и опять вернулись к разглядыванию ребенка.
Когда мы все трое оказались в лифте, направляясь вниз в кабинет Лиланда, Грейс посмотрела на меня и Джоща и печально спросила:
— Как вы это делаете?
Я посмотрел на Джоша и сказал:
— Как мы можем этого не делать?
Джош кивнул, но ничего не сказал и вышел из лифта первым, как только открылись двери.
Дилан выбежал из своей компьютерной комнаты с выражением абсолютного восторга на лице:
— Все получилось, — сказал он, — я достал его.
35 глава
Грейс
Мое сердце чуть не выскочило из груди, когда Карсон с другими ребятами ворвался в кабинет Лиланда. Я отодвинулась назад, не желая мешать. Я знала, что все сведется к этому.
Лиланд взглянул на меня, и Карсон, увидев его взгляд, кивнул, показывая, что при мне можно говорить. Мое сердце сжалось от любви к нему. Он доверял мне во всем.
— Вы должны двигаться, ребята, — сказал Дилан первым, — он на складе в Хендерсоне, но вы знаете это парня, он не остается на одном месте долго. Он облажался — может, он думал, что из-за рождественских праздников мы все будем заняты?