— Грейс, Грейс, о, боже, мне так хорошо, я сейчас кончу, малыш.
Мои бедра двинулись вперед по собственной воле, и Грейс слегка покачала головой, давая мне понять, что я должен кончить ей в рот. Это добило меня, и я взорвался в горячем и интенсивном оргазме. Я застонал, кончая, а Грейс глотала все, что я дал ей. Когда она встала и поцеловала меня в губы, я слегка покачнулся.
— Какого черта? Я не знал, что ты профессионалка, — я ухмыльнулся, самодовольно глядя на нее.
На долю секунды она нахмурилась, прежде чем ее глаза засверкали, и она прыснула со смеху.
— Очень, очень смешно, — сказала она, хлопнув меня по заднице.
— Ой! — я вскрикнул, а затем снова ухмыльнулся.
Мы закончили мыть друг друга, а затем вышли из душа, чтобы украсить нашу унылую маленькую елочку. Хотя когда мы уселись на диване, прижимаясь друг к другу, в камине потрескивал огонь, я смотрел на частично украшенную гирляндой, покосившуюся елочку, и не думал, что когда-либо в жизни видел более красивую елку.
Я притянул Грейс ближе к себе, и знал без всяких сомнений, что любил ее. Я был влюблен в эту девушку в своих объятиях. В тот момент это было так же ясно и понятно, как тихо падающий снег за окном. Возможно, я любил ее долгое, долгое время. Такое возможно? Было ли важно, когда это случилось и почему? Возможно, любовь и была сложной, но в то же время самой простой вещью в целом мире.
Она уткнулась в меня, и слова застряли в горле. Через минуту она повернулась ко мне и мечтательно посмотрела в мои глаза.
— Счастливого Рождества, Карсон, — прошептала она.
Я улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Счастливого Рождества, Лютик, — сказал я.
Глава 34
Я проснулась от птичьего пения за окном и лучей солнечного света, пробивающихся сквозь полумрак спальни. Пришло Рождество! Я перевернулась и лениво потянулась, а затем прижалась к теплой спине Карсона. Он немного откинулся, и я поцеловала гладкую кожу его плеч, мои губы задержались на его небольшом шраме, обдувая его.
— Доброе утро, — сонно сказал он.
— Привет, — прошептала я, все еще водя губами по его спине. — Так что, ты не всегда встаешь ни свет ни заря? — поддразнила я.
Он усмехнулся.
— Нет, не всегда. И точно не тогда, когда у меня есть теплый и мягкий Лютик, с которой можно пообниматься.
Он повернулся ко мне, и мы уютно устроились, свернувшись калачиком. Наши руки переплелись, и я почувствовала, как мои соски затвердели, а между бедрами стало влажно.
— Как твои мышцы? — прошептал он.
— Хорошо. Лучше, — шепнула я в ответ.
Я по-прежнему чувствовала скованность, но больше как после тяжелой работы, а не как после прыжка под движущийся поезд, как это было накануне.
Карсон передвинулся за мою спину и занимался со мной любовью медленно и осторожно, неторопливо двигая бедрами, пока я отчаянно не застонала. Он улыбнулся мне в плечо и ускорился.
Я закричала, и Карсон застонал мне в шею, когда нас одновременно накрыло оргазмом, и мурашки побежали по нашей коже.
— Боже, я люблю слушать, как ты кричишь, — глухо сказал он, горячо дыша мне в ухо, так, что я едва могла разобрать его слова. Он вышел из меня и откатился в сторону.
Я улыбнулась.
— Постараюсь потише, — сказала я.
Он приподнялся.
— Ни в коем случае. Мы просто купим дом в деревне, так что не будем беспокоить соседей, — он усмехнулся.
— Дом? — выдохнула я и серьезно посмотрела на него.
Он изучающе посмотрел на меня.
— Когда-нибудь да, дом. Я хочу приходить к тебе домой, Грейс. Я хочу, чтобы у нас были дочурка и сынишка. — Он замолчал, его глаза наполнились еще большим теплом. — Я люблю тебя, — мягко сказал он.
Я неподвижно застыла в его руках и моргнула, мои губы приоткрылись. Вчера я поняла, что любила его, сидя перед камином и любуясь на нашу трогательно красивую елку, и любила его миллион раз до этого, когда смотрела в уязвимое выражение его лица.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.
Улыбка, осветившая его лицо, последовала незамедлительно и была ошеломительной:
— Да? — спросил он.
Я покачала головой, мои глаза наполнились слезами.
— Да, — прошептала я. — Я тебя люблю. И ты помнишь про дочурку и сынишку.
Он усмехнулся:
— Я не могу забыть наших детей, Лютик.
Я засмеялась и закашлялась:
— Счастливого Рождества, Карсон!