— И что?
— Это жертва с твоей стороны. Огромная. Ты готова сделать то, что мне понравится, хотя самой противно. Естественно, я впечатлюсь такой самоотверженностью, и дальше? А дальше должен буду осыпать тебя норковыми шубами, золотом и брильянтами с ног до головы? И при этом остаться должным? Оно мне надо? Нет, не надо. Приспичит, девочка по вызову обойдётся в миллион раз дешевле.
Может, в чём-то и не угадал, но с последним утверждением не согласиться невозможно. А если не угадал и ей не противно, то это ещё хуже. В голову без спроса нагло лезет анекдот. Один мужик спрашивает другого:
— Твоя жена что, француженка?
— Нет! Её этому какой-то дурак научил!
И сразу маячит ответ на вопрос «какой же дурак Леру этому научил?» — Вадик, разумеется. Неизвестный мне Вадик, нынешний бойфренд Леры. Спасибо тебе, конечно, Вадик, за обучение. Или всё-таки воспользоваться предложением? Непроизвольно меня выворачивает. Не, я не пуританин, но…
— К тому же, Лер, меня не вдохновляет лицезреть в процессе перекошенное от отвращения девичье личико, — окончательно хороню её предложение. — И вообще, разве тебе некому предложить? А как же Вадик?
— Вадик… — упомянутое девичье личико искажается гримасой брезгливого презрения. — Ушла я от него.
И начинается грустное повествование. Сначала у неё пропали золотые серёжки. Хотя нет, до того он предложил ей участвовать в расходах на съёмное жильё. Ну да, со мной в этом смысле было куда проще. Ещё куча царапающих мелочей. Апофеоз наступил, когда продвинутый в межгендерных делах Вадик привёл ещё одну девицу и предложил жить втроём. А чо? — втроём и платить за квартиру легче. Успешно подавляю неуместный смешок. Ладно, что парня не привёл, совсем весело стало бы. Хорошо, что Лера моей несерьёзной реакции не замечает.
— Представляешь? — грустненько жалуется девушка и предлагает: — А можно я к тебе вернусь?
— Вернёшься ко мне, пересидишь какое-то время и снова ускачешь? — вопрос, разумеется, риторический. — Я ж тебе не перчатки. Захотела — сняла, захотела — надела.
Лера удручённо замолкает. В глазах — тоска.
— Давай, попей чайку и рассказывай. Вместе мы никогда не будем, но против френдзоны не возражаю. Правда, если у меня кто-то появится, ситуёвина может измениться, сама понимаешь.
Она немного отрезвела. От сплошной череды обломов поневоле протрезвеешь. Поэтому садиться за стол и принимается за чай с лимоном.
— Родители содержание урезали. Младшая сестра подросла. Денег ни на что не хватает. — Обычная история, женщина вываливает свои проблемы на мужчину рядом. — Снимать жильё одной дорого. Договорилась с подружкой, но всё равно надо искать подработку.
Этому-то горю легко помочь. Встаю и ухожу в свой кабинет. Да, у меня трёхкомнатная квартира. Возвращаюсь, кладу на стол тонкую стопку красных купюр.
— Тридцать тысяч. Тебе на пару месяцев хватит — при разумной экономии. А там выкрутишься.
Неверящими глазами девушка глядит на деньги, несмело берёт в руки.
— Отдавать не надо. Я, помнится, обещал свозить тебя куда-нибудь. Считай, что свозил. Только учти, это единовременное пособие. Брать тебя на содержание не могу. У меня свои обстоятельства.
Денег у меня сейчас куры не клюют. Премия от Автандилыча, натурально, сильно расширяет возможности. Зарплаты в шестьдесят тысяч, хоть и впритык, хватало на всё даже с учётом трат на Леру. А уж сейчас-то…
Ничего про то, как она опростоволосилась, поторопившись со своим дезертирством, рассказывать не буду. Ей и так не сладко, поэтому знать про то, что мне вернули долги по зарплате, да с прибытком, не стоит. Лежачих не бьют.
— Ой, только слёз не надо, умоляю… — Девушка расчувствовалась, а мне что делать?
Через четверть часа выпроваживаю неожиданную гостью. Вызвал такси, на поездку тоже пятисотку дал, а перед тем, как посадить в машину, оглушаю её еле слышным шёпотом:
— Завтра же к венерологу сходи. Кажется, у тебя гонорея в начальной стадии. Там и Вадика своего сдашь. Они всегда спрашивают, с кем и когда.
Лера настолько шалеет, что забывает попрощаться. Переживу, хе-хе…
Предпоследний день рабочей недели.
— Прогресс налицо, — подтверждаю радостный вербальный поток от «губернаторши» после выхода из Тени.
Солевой слой уничтожен полностью. Осталось «подмести». Это мы завтра сделаем. В выходные за ней понаблюдают, а далее лёгкая подправка всего организма, и будем ждать ништяков от губера. За обновлённую и подобревшую тёщу.
Снимаю иглы.
— Ходить без шины пока нельзя. В выходные начнёте ногой слегка шевелить. Смотрите по ощущениям. Лёгкая боль не препятствие.
Сопровождаемый многословными благословениями, с улыбкой выхожу в коридор. Там меня останавливает дежурная медсестра.
— Михал Саныч, вас завотделением просил зайти.
Чего это ему понадобилось? Оказалось, не ему.
— Тебя главврач вызывает, — сообщает он. — Иди, он уже ждёт.
Раз ждёт, иду. В кабинет меня пропускают сразу. Действительно, ждали. Главврач Кольцов и мой славный начальник Автандилыч. Какой-то лист перед главврачом, с моего расположения содержания не вижу. Перед самим собой нет смысла лукавить, догадываюсь, что моя бумажка. Но видеть — не вижу.
— Михаил Александрович, что это значит? — тон у главврача мягкий, но такое у него свойство. В жёсткость он не умеет.
Главврач тычет пальцем в листок. Пожимаю плечами.
— Загадками говорите, Андрей Степаныч. Откуда я знаю, что вы имеете в виду?
— Увольнение по собственному. Что вам не так, Михаил Александрович? Лучшая клиника в области, надбавка к зарплате, отличное оборудование, возможность научной работы.
Автократыч с невинным видом кивает в такт словам начальства. Гляжу на него с недоумением, ты-то чего из себя овечку корчишь? Ну, как хочешь…
— Вы же опытный человек, Андрей Степаныч, — выкатываю с первых слов лично мной изобретённый дипломатический финт.
Начните разговор с того, с чем собеседник не сможет спорить. С приятного для него.
— Сами знаете, как это бывает. Вызывает начальник и предлагает. А не напишешь, обещает весёлую жизнь устроить. Такую, что галопом побежишь. Вот Гиви Автандилович мне и устроил. Так что пришлось, Андрей Степаныч. Куда деваться-то? С начальством воевать — против ветра плевать.
Автократычу пришлось изобразить самую невинную мину на долгий взгляд главврача.
— А вот завотделением в полном изумлении. Говорит, что чуть ли не на руках вас носит. Гиви Автандилович, вы же не принуждали Михаила Александровича заявление писать?
— Как можно⁈ — невинность на лице Автократыча достигает космических высот.
Теперь долгий взгляд на меня. Пожимаю плечами.
— Болтать можно, что угодно. Но на мне два выговора уже висит. На очень тоненькую ниточку меня Гиви Автандилович подвесил. На пять минут на работу опоздаю, тут же по статье уволит. На совершенно законных основаниях. Судись потом… Оно мне надо? Нетушки. Уж лучше я сам. Трудовая книжка останется чистой.
Теперь Автократыч прячет глаза от главврача. Не выдерживает:
— Нет, а что я сделаю? Проштрафился — наказан, всё, как положено!
— Я спорить не собираюсь, Андрей Степаныч, — отвечаю на безмолвное предложение опровергнуть моего начальника. — Конечно, он будет говорить, что правильно поступил. Но обоснованность его приказов вы можете проверить за пару минут. Не сходя с места.
Главврач заинтересовывается не на шутку. Никому не улыбается лезть в дрязги по поводу справедливости или несправедливости наказаний. Обиженные истерят, обидевшие лезут в бутылку, а вот так, не сходя с места, не затевая муторную работу тяжеловесных комиссий, просто здорово.
— Позвоните нашей кадровичке Юле и спросите, какие приказы по моему поводу выпущены Гиви Автандиловичем за последнее время. За полтора месяца.
Как раз пару дней назад месяц сентябрь закончился. Бухгалтерия подбивает бабки, скоро зарплата. А если Автократыч подсуетился и какие-то приказы задним числом оформил, у меня есть справка от Юленьки. На то её и брал, чтобы Автократыч не смог передёрнуть.