— Слишком уж скор твой язычок, Хельги. Лучше тебе оставить эти дурные речи.
— Это уж как тебе угодно, — молвил Хельги. — Тем не менее, можно попробовать половить рыбку в мутной воде. Мы сможем обернуть все себе на пользу, ежели он на следующий год приедет и начнет строить из себя короля.
— Думаю я, — сказал Торир, — что нам троим придется несладко с этим гаденышем, рядом с которым нам, может, и жить-то не захочется. Но тут надо подойти с умом, ибо он вошел в силу за те два года, что провел в чужих землях, а на следующий год наберет еще силы.
Так толковали меж собой эти трое. Но через день-два пришла немаловажная новость: Стирбьёрн приплыл в Низину с сотней кораблей. Люди судили и рядили, что станет делать король и как-то примет он то, что Стирбьёрн заявился в родные края за полгода до того, как вышел его срок. И большинство склонялось к тому, что король вряд ли спустит это с рук — так что поддерживавшие Стирбьёрна были опечалены вестью о его возвращении, а недоброжелатели его радовались в душе.
Стирбьёрн оставил основную часть своих кораблей и войска в Низине, а сам с несколькими кораблями поплыл к Сигтуне. Там взял он лошадей и приехал в Уппсалу к королю, своему дяде. И при их встрече ни один не спросил и не сказал, сколь долго думает оставаться; ничего не было сказано о нежелательности этого приезда. Ничего также не было сказано ни Стирбьёрном, ни королем, по чему могли бы люди судить, собирается ли король наказать ослушника или же закрыть на ослушание глаза. Король держался со Стирбьёрном чуть более прохладно и отчужденно, чем всегда, проходили дни за днями, и все было тихо, и люди не знали, что и думать. Некоторые считали, что король чересчур мягок со Стирбьёрном и не может найти в себе силы поступать жестче. Двое-трое, у кого ума было поменьше, считали, что король его опасается. Торгнир и те, что лучше всех знали короля, думали, что он добивается своей цели, испытывая Стирбьёрна — сможет ли тот, в конце концов, поступить по правилам без угроз и свары.
Однажды собралось много народу на замерзшем ледниковом озере, называемом Кизинг, для игры в мяч. Был там и Стирбьёрн, и самыми значительными из присутствовавших там его людей были Бьёрн Асбрандсон, называемый Витязем из Броадервикера, Бесси Торлаксон, Гуннстейн Ревун и Одд из Маркланда, и другие витязи Йомсборга. И вот, когда собрался народ на озере, Стирбьёрн направился прямиком к Хельги, стоявшему с Ториром и Торгислем, и пригласил его сыграть.
— Что ж, это мы охотно, — отвечали те.
— Давайте поделимся, — сказал Стирбьёрн. — Я и мои йомсборжцы сыграем против вас, здешних. И будет отличное состязание.
— Нам это по нраву, — отвечал Хельги.
— Отличное состязание? — спросил Бьёрн. — Скорее уж, отличная распря. Лучше уж, Стирбьёрн, будешь ты на одной стороне, а Хельги со мною вместе на другой. А остальные поделятся поровну, чтоб на каждой стороне были и йомсборжцы, и здешние.
Стирбьёрн сказал, что его не заботит, как устроить команды — была б игра хороша.
— Лучше будет, — сказал Хельги, — поделиться так, как посоветовал Бьёрн. Ибо вы, йомсборжцы, столь сильны и искусны во всяких уловках, что легко возьмете над нами верх. И тем более, Стирбьёрн, раз стал ты таким знаменитым — везде, кроме Шведской земли, имею я в виду, твоей вотчины и законного королевства.
Итак, пошли они делиться на команды, как сказал Бьёрн. И не раз и не два, но много раз Хельги и дружки его подтрунивали и насмехались над Стирбьёрном будто бы по-дружески; каждый раз он отшучивался по видимости беззаботно и весело, будто и не чуя, куда дует тот зловонный ветер.
Когда игра началась, никто не мог ни удержать Стирбьёрна, ни отыграть у него мяч. Он играл почти все время против Хельги, и Хельги рядом с ним казался наихудшим игроком среди всех. Пока, наконец, когда Хельги пытался удержать его, не давая завладеть мячом, Стирбьёрн схватил его и так приложил о ледяную твердь, что тот на несколько мгновений лишился чувств, из носа его хлынула кровь, а колени и локти ободрались о шершавый лед. Теперь-то Хельги стало ясно, как решил отплатить ему Стирбьёрн. Такое обращение было ему не по нраву, но он постыдился жаловаться, ибо произошло это в игре. А затем Бьёрн с другой стороны запустил мяч прямо Ториру в живот — с такой силой, что едва не выбил из него дух.
Ярл Ульф в то время вместе с Торгниром Законником наблюдал за игрой. Он сказал Торгниру:
— Легко заметить, кто тут самые сильные игроки, хоть и поделились все на команды честно.
— И без этих игр, — отвечал Торгнир, — довольно было зависти и несогласий, теперь же они разгорелись еще пуще.