— Чтобы покончить с этим, — сказал Торгнир, — есть ли хоть слово правды во всей этой истории?
— Сказать по правде, сейчас-то нет, — отвечал Хельги, — но будет — раньше, чем история будет рассказана.
— Недозрелый колос не жнут, — сказал Торгнир. — Что до вашей истории — она не стоит выеденного яйца. Я в этом деле не помощник.
— Идем со мной, — сказал тогда Хельги, — ты увидишь все сам в щель дверей покоя королевы.
— Нет, — отвечал Торгнир, — я в щелки да в глядельца не смотрю.
Так они и ушли от Торгнира ни с чем.
— Что нам теперь делать? — спросил Торгисль.
— Что, как ни пойти к королю самим? — отвечал Хельги.
— Он нас и слушать не станет, — сказал Торир.
В конце концов порешили они, что лучшее, что тут можно сделать — помалкивать обо всем до поры, до времени.
— Но мы станем непрестанно льстить ему и подстрекать к насилию, а уж тогда у короля будет повод выгнать его, чтоб не стряслось что-то похуже.
Стирбьёрн снял королевские доспехи и отнес их в большую залу. Там он сидел до самого ужина, тихо и не обмениваясь ни с кем ни словечком. Всем казалось очень странным видеть его столь тихим и задумчивым. Перед самым ужином он пришел к королю.
— Повелитель, — сказал он, — я поступил нехорошо, приехав до срока. Завтра же с рассветом я уеду к кораблям и уплыву снова на чужбину.
— Хорошо сказано, — сказал король и взял его за обе руки.
— Не для того, дабы досадить тебе, приехал я сюда, — сказал Стирбьёрн. — Прошло столько времени. Казалось, мне ничего не оставалось, как приехать. Ты хорошо обошелся со мной, а теперь я уеду и сдержу свое слово.
Они пожали руки и более ничего не говорили. Но было много невысказанного в глазах короля, когда он смотрел на Стирбьёрна.
На следующий день король проводил Стирбьёрна к его кораблям. Оба они расстались по-доброму, корабли отплыли от Низины и пропали из виду. Король ехал домой вместе с Торгниром. Торгнир молчал. Спустя время король сказал:
— Ты мудр, Торгнир. Однако, думается, кой-чему и я тебя научил.
Торгнир некоторое время молча смотрел на него. Затем сказал:
— Нельзя не признать, король, что сыграл ты хорошо. И получил то, ради чего играл.
Король казался человеком, сбросившим, наконец, груз, который долго тяготил его и натирал плечи — теперь ему дышалось легко и свободно, и все виделось ему в добром свете. Он подмигнул Торгниру.
— Тебе нелегко принять это, Торгнир, но признай, что ты ошибся.
— Я не ошибся, — отвечал Торгнир.
— Довольно, — сказал король с внезапной яростью. — Ты ошибся.
Но старик молча ехал рядом с королем и смотрел прямо перед собой. Он повторил себе под нос:
— Я не ошибся.
8. Король и королева
Стояла зимняя пора долгих ночей, когда Стирбьёрн и его люди плыли на юг вдоль берегов и, после тяжкого путешествия — впрочем, без неудач и потерь, — прибыли в Сконе. Тут они оставили свои корабли и отправились к большому дому ярла Струт-Харальда, которых встретил их как подобает и оставил у себя до конца зимы.
В то время Струт-Харальд сидел в Сконе будто король, считался в своем краю человеком очень влиятельным, и часто у него бывали гости. Во всем краю Сконе его слово имело вес королевского, и каждый уважал его и воздавал ему почести, и готов был поддержать и повиноваться ему. Ярл не участвовал более в войнах и набегах, будучи очень стар и не склонен к распрям. Однако он не впал в ничтожество, как то бывает обыкновенно со стариками, которые только на то и годятся, чтоб их бросили в дальнем углу — у него были могущественные сыновья и зятья, и под рукой его были молодые люди одного с ним рода, которые чтили и укрепляли его власть. И был он муж приятный видом, несмотря на свои почтенные года — не клонился к земле, подобно людям его возраста, но, сидя или стоя, держался прямо, с расправленными плечами, и голову нес высоко и гордо. Был он росл и кряжист, широк в кости и прям спиной. Одевался всегда в дорогие одежды, отделанные богато и ярких цветов, изукрашенные дорогим шитьем, и оружие его было богато изукрашено и искусной работы, какую редко встретишь. Всякий день, и в доме и вне его, ярл носил шапку, украшенную круглыми золотыми пластинами величиной с женскую ладонь. Говорили, что ярл Струт-Харальд с его шапкой, в которой золота больше, чем в иной королевской короне, живет в роскоши и почете, с которыми лишь самые могущественные короли могут потягаться.
Сигвальди и Торкель Высокий были в Сконе вместе с ярлом, их отцом, и пробыли там всю зиму. Они обрадовались приезду своих друзей и людей Стирбьёрна, и дни и недели до весны прошли в приязни и согласии.