Но когда до зимы оставалось не более пяти недель, Стирбьёрн снарядился для путешествия в Швецию. Он счел, что нехорошо, являться на родину с такой великой силой кораблей и с таким войском, чтобы король его дядя не счел его недругом — дескать, он, которому король дал слово и торжественно пообещал отдать королевство и отцовское наследство, вернулся с войском, чтобы востребовать свое силой меча. Как бы там ни было, с ним отправились Бесси Торлаксон и Гуннстейн, и другие не столь знатные люди — всего на десяти кораблях. Бьёрн в тот раз не поехал в Швецию, так как был нездоров и остался в Йомсборге. Большинство йомсвикингов все еще были в море, потому что не в обычае у них было возвращаться из набегов ранее прихода зимы.
Стирбьёрн и его люди плыли на север при попутном ветре, успешно проплыли Низины и пристали у Сигтуны. Там король Эрик ожидал их с большим обществом, все приехали встретить Стирбьёрна. Король, завидев, как он сходит на берег, спешился и бросился вперед, спеша приветствовать его, и Стирбьёрн тоже поспешил, прыгая по большим камням, добраться до твердой земли. Они пожали руки друг другу, а затем король привлек Стирбьёрна к себе, обнял и поцеловал. Стирбьёрн вырос и возмужал за те шесть месяцев, что прошло с его прошлого приезда в Швецию. Король Эрик превосходил многих ростом и мощью, но люди заметили, что, хоть и стоял король на склоне, а Стирбьёрн пониже его, у моря — глаза короля пришлись вровень с глазами Стирбьёрна, а плечи и грудь последнего были шире и сильнее. И видевшие это говорили, что так тепло, как встретились эти двое, редкие отец с сыном встречаются. И были они уверены, что король Эрик ценил и дорожил Стирбьёрном так, как ни одним чадом своей крови.
Все было готово, корабли выволокли на сушу, груз был уложен и навьючен на лошадей — и собственные их вещи, и множество даров, которое Стирбьёрн привез из Йомсборга своему дяде королю; сели они на коней и поехали на север в Уппсалу.
Стирбьёрн ехал рядом с королем, они толковали о том-о сем. Стирбьёрн был непривычно тих и иногда словно переставал следить за беседой, словно он хотел нечто услышать, но предпочитал первым о том не заговаривать. И так ехали они, и король продолжал рассуждать о том-о сем, но не касался главного, и Стирбьёрн стал беспокоиться — становился все более хмурым, все короче отвечал он королю, однако держал себя в руках. Король же, заметив это, не собирался, тем не менее, класть тому предел. И вот три четверти пути были позади, они выехали на поросший лесом холмик, на самом верху которого были несколько диких скал, уложенных подобно столу, так, будто это было делом рук человеческих. Оттуда смотрели они на обширное нагорье, леса, воды, и едва видимые дома и храм Уппсалы, король натянул поводья и промолвил:
— Через три недели будет созван Тинг, где будешь ты назван королем Швеции, вместе со мной, так же как отец твой был в свое время.
— Благодарю тебя за то, повелитель, — сказал Стирбьёрн и взял руку короля в свои. Король смотрел на него, а он смотрел на Уппсалу. И король заметил, что настроение его переменилось, и лицо его, что прежде было хмурым, посветлело, как светлеет лик земли в час солнечного зенита.
Они поехали далее. Спустя какое-то время король промолвил:
— Теперь, когда входишь ты во взрослую пору и берешь под свою руку королевство, тебе, Стирбьёрн, хорошо бы жениться. Что ты об этом думаешь?
Стирбьёрн отвечал:
— Я думал о том — действительно, это стоит сделать.
— Положил ли ты уже на кого глаз, показался ли тебе кто подходящим? — спросил король. — Ты за три года объездил много земель, и я еще не слыхивал про страну столь плохую, чтоб в ней не было хоть одной красивой женщины.
Стирбьёрн рассмеялся.
— Это чистая правда, король. Впрочем, я не знаю — как жену…
— Это разные вещи: иметь женщину и жениться? — спросил король.
— Я еще ни одной не нашел, — отвечал Стирбьёрн.
— Скажу тебе, — молвил король, — я тут кое о чем поразмыслил. Есть у короля Харальда Гормсона дочь, Тири. Многие из королей сочли бы себя счастливчиками, когда б получили ее. Дева пригожа собой, как мне говорили, и хорошо воспитана, и зим ей от роду четырнадцать.
Стирбьёрн сказал:
— Я видел ее, когда гостил там прошлым Йолем.
— И что? — спросил король.
— Мне она пришлась по нраву. Но о таком у меня и мысли не было, — отвечал Стирбьёрн.