С самой Фелисией Гофт Рин ни разу не встречалась. Оно и не удивительно: архимаг не вела никаких занятий, ограничиваясь руководством. Кроме того, ученикам запрещалось выходить за пределы академии. На тот случай, если после изнурительной, монотонной учёбы без выходных, вдруг находилось на это время.
Всемагическая академия — это удивительный город внутри другого удивительного города — Перекрёстка. «Удивительно» было хотя бы то, что в академии обучалось огромное множество магов, и это место ещё не было стёрто в порошок. Хотя различные эксцессы конечно случались.
По пути дворфийка как раз привычно срезала путь через ограду второго корпуса. Точнее, руин, что от него остались. Поговаривали, что его лет десять назад случайно уничтожил сын архимага, но это больше походило на глупую байку.
На стадионе Рин была одна. Физкультуру маги не любили патологически, считая это ненужной тратой сил. Впрочем, маги считали бесполезной тратой сил абсолютно всё, начиная с самих занятий магией. Для дворфийки же бег нужен больше для разрядки. Внутри неё словно жил маленький, но сильный вулкан, и если не спускать давление, то могло рвануть. В буквальном смысле.
Мало того, что Рин была дворфом-магом, она родилась архонтом. Дар и проклятье одновременно: она не просто пользовалась магией, та была ещё одним органом, как лёгкие например. Благодаря этому ей не стоило ни малейшего труда использовать даже сложнейшие заклинания. С другой стороны, жить в постоянном страхе уничтожить всё вокруг просто потому, что в неудачную неделю какой-то дурак кинет в тебя бумажкой, то ещё удовольствие.
Жизнь же вокруг даже не думала подстраиваться под её особенности. Одноклассники её не любили и считали ботаником. Преподаватели смотрели косо, потому что уже в свои девятнадцать Рин была во многом талантливее их. Только представьте, какое раздражение испытывали снобы, оттачивавшие свой дар столетиями, когда миниатюрная дворфийка из расы не имеющих способностей к магии делала то же самое не только лучше, но и с первого раза. Разумеется, это было поводом для постоянных насмешек и унижений. Никого, кроме дворфийки, похоже, не заботило, что они играли с огнём в куче сена, политым бензином.
Рин, почувствовав в воздухе отчетливый запах паленого камня, ускорилась, загоняя плохие мысли как можно дальше. Не хватало ещё, чтобы её отчитывали за разрушение стадиона.
Наконец вымотавшись до дрожи в коленках, она пошла обратно в общежитие, прямиком под душ. Несмотря на раннее утро, там уже кто-то плескался. Поэтому Рин быстро разделась и тихонько прокралась в дальний угол как можно дальше от посторонних.
Не то, чтобы она так уж стыдилась своего тела. Вопрос был в другом. Все знали, как выглядят голые эльфийки, достать соответствующие картинки не составляло никакого труда. Да и несколько представителей этой расы учились вместе с ней. В человеческих женщинах для любого старше тринадцати никакой загадки тоже не было. А вот Рин была дворфийкой, более того, единственной на всю академию. И если в детстве это было скорее поводом для насмешек, то потом интерес стал более плотским. Её же подобный интерес неимоверно раздражал. С ней пытались знакомиться и водить на свидания только потому, что она отличалась ростом.
Стоя под прохладным душем, Рин так погрузилась в свои мысли и расслабилась, что и не заметила, как шум воды в другой части душевой стих, и к ней, не особенно стесняясь своей наготы, вышла эльфийка. Причём длинноухая уже некоторое время стояла рядом и жадно рассматривала её.
Некоторые ошибочно считают эльфов образцом мудрости, величественности и иногда доброты. Последнее точно было бредом, а вот остальные мифы появлялись из-за общения с представителями этой бессмертной расы, проживших не менее пары тысячи лет и, так сказать, набегавшихся. А до этого срока эльфы слыли ярыми гедонистами с очень широкими взглядами как на жизнь, так и на выбор партнёра. Для них это было чем-то вроде соревнования. И эльфийки состязались гораздо активнее.
Эту длинноухую Рин знала — кажется, её звали не то Ламинель, не то Ламиноль. Для себя дворфийка называла её Ламинат, за плоское лицо. Рефлекторно она опустила взгляд и сразу поняла, почему все парни так сохли по эльфийкам. У Ламинель было идеальное тело, словно созданное для любви. Даже родинки располагались так, чтобы придать этим формам ещё больше сексуальности.