Дворфийка просто шла, сжав амулет покрепче. Разумеется, Стив и Форли уже вовсю шныряли вместе, периодически смеясь, поэтому встретила она их двоих сразу. На секунду братья застыли, а затем их лица перекосило от ужаса.
— Страшно, да? — насмешливо спросила Рин.
Братья ничего не ответили, мелко задрожав. Дворфийка быстро подскочила к ним и коснулась руками, надеясь, что не вызовет разрыв сердца у обоих.
— Взрослые люди, искатели приключений! Вы что, в первый раз с магией ужаса сталкиваетесь? — поинтересовалась Рин, когда Гофтов немного отпустило.
— Но как? — нервно оглядываясь, спросил Форли.
— Страх и только страх. Это задачка для школьников. Обычный заговор ужаса — любой маг сделает такой. И вот ты видишь не маленькую забавную собачку, а страшного монстра прямиком из своих кошмаров, — объяснила Рин, подзывая корги.
Пёс примчался счастливый, сразу же обнюхал и пометил новых друзей.
— Кому-то явно поручили купить сторожевую собаку, и он решил пойти хитрым путём. Только не учёл, что касаться амулета или того, кто его носит, нужно ежедневно, иначе сам попадёшь под эффект. Готова поспорить — первый пострадавший работал здесь.
— А остальные? — спросил Стив и сам же ответил. — Разумеется, никто не вспомнил о собаке, бедное животное изголодалось и принялось выбираться наружу. Днём город сильно шумит, а вот ночью затихает. И следов этот мелкий много не оставит, а все ищут страшного монстра размером с карету, а не собаку, размером с кошку.
— И что будем делать с этим красавцем? — взяв корги на руки, спросила Рин, посмотрев на Стива.
— Никаких собак, демонов, драконов или чего-то такого в моей лавке! — категорично отрезал тот. — Хватит с меня и двух магов! Отдадим кому-нибудь, да тому же Гевенту — будет знать, как совать мне свои карты!
Фальшивая корона
Форли сидел за кассой, попивая чай и читая газету. Удивительно, но содержание этих семи листов бумаги было весьма интересным. Главной новостью оставались государственные преобразования в Марке, или как теперь правильно было говорить: «Великой Марки». Политика, много скучной политики, в которой он не разбирался и не желал разбираться.
Вторая и третья страницы целиком были посвящены грядущим выборам в Сенат Марки и кандидатам. Об этих людях Форли слышал, а точнее, читал впервые в жизни, хотя судя по описанию каждому необходимо было построить, как минимум, храм и неистово молится, столь велики были свершения. Только об одном из них, маг слышал ранее: председателе Джониеке, которого, почему-то, выбирать никто не собирался.
Четвертую страницу занимали кроссворд, сканворд и пара шахматных задач, плюс ответы к предыдущему номеру. Оставшиеся три страницы были посвящены всякой мелочёвке вроде объявлений, предсказаний и житейских советов. Откуда в городе, где ещё месяц назад о газетах слышать не слышали, нашлось столько желающих в неё попасть, для Форли оставалось загадкой.
Печатную прессу принёс в Речноземье, и в частности Марку, Джониек. Город за время его «председательствования», хоть оно и началось относительно недавно, преобразился до неузнаваемости.
Братья по этому поводу пребывали в растерянности. Они проморгали революцию, не заметив её у себя под носом, и теперь не знали, что делать. Рин, поселившаяся у них, посоветовала жить дальше и не заморачиваться. В чём-то она была права. С одной стороны, называть методы Джониека по удержанию власти хорошими, не получалось даже у полностью подчинённых ему газетчиков, которые предпочитали формулировку «необходимые». С другой же, нельзя было не признать, что они работали и ещё как!
Обычно сонная, инертная, вплоть до пассивности, сейчас Марка проста бурлила. забурлила торговля с Перекрёстком. Строились новые кварталы, мастерские, мануфактуры. Форли слышал даже о чём-то называвшемся «завод». Наладили уличное освещение, стандартизировали и упорядочили законы. От новой налоговой системы Стив, конечно, сначала хватался за голову, но затем понял, что ему больше не нужно заполнять по сотне разных бумажек, отбивая бесконечные коридоры мэрии. Впервые за очень долгое время корабли Великого флота, отправились исследовать моря и океана, уточняя карты, большинству из которых было несколько веков. Люди, ставшие равными вне зависимости от происхождения, подняли головы и заметили, что мир вокруг огромен и, по-сути, никому не принадлежит.