Стивен Кинг. Художник А.А. Скороход
Вид на столицу штата Мэн — Огасту
Вид на Портленд, штат Мэн
Эмблема Мэнского университета
Дом Стивена Кинга в Бангоре
Главный местный герой Бангора — знаменитый лесоруб Пол Бэньян
Громадная пластиковая статуя Пола Бэньяна, возвышавшаяся перед городским Общественным центром, попала в роман «Оно»
Западную часть штата Мэн жители Новой Англии называют Vacation Land — «Отпускландией»
Своенравная река Пенобскот
Брэм Стокер
Густав Майринк
Рэй Брэдбери
Говард Лавкрафт
Альфред Хичкок
Во время фестиваля в Вудстоке
Лас-Вегас — символ греха
Редьярд Киплинг. Роковой сердечный приступ случился с ним в номере отеля «Брауне» в Лондоне
Отель «Брауне» в Лондоне
Административное здание тюрьмы города Мэнсфилда, штат Огайо, ставшее прототипом тюрьмы Шоушенк
Внутреннее помещение тюрьмы Мэнсфилда. Современный вид
Озеро Себэйго, на берегу которого некоторое время жил Стивен Кинг
Город Рут, штат Невада. Здесь Стивену Кингу пришел в голову сюжет «Безнадеги»
Уильям Шекспир
Агата Кристи
После этих авторов Стивен Кинг — самый издаваемый писатель
Болельщики бейсбольной команды «Бостон ред сокс», среди которых часто бывает и Стивен Кинг
Выступление рок-группы «Рок боттом ремейндерс» с участием Кинга и других писателей
Иллюстрация к роману «Оно». Художник А.А. Скороход
Иллюстрация к роману «Кристина». Художник А.А. Скороход
Иллюстрация к роману «Зеленая миля». Художник А.А. Скороход
С другой стороны, переводчиками Кинга часто выступали люди неравнодушные, увлеченные его творчеством. Порой это спасало их труд, позволяя даже при нехватке навыков и знаний донести до читателя настроение кинговских книг. Порой не спасало — если переводчики чересчур увлекались и начинали «поправлять» любимого автора. Результат получился промежуточным: примерно две трети кинговских книг переведены прилично, остальные читать просто невозможно. Особенно обидно, что в числе последних оказались такие важные для самого писателя и его поклонников вещи, как «Оно» и «Темная половина». Обидно и то, что небедное издательство ACT, много лет владеющее монополией на «русского » Кинга, не желает за редким исключением тратить деньги на новые переводы или хотя бы исправить ошибки старых, продолжая издавать их все в том же уродливом виде.
Есть переводы просто блестящие. В первую очередь к ним принадлежат ранние, сделанные еще до наступления рыночного беспредела. Переводчики «Мертвой зоны» и «Воспламеняющей взглядом» Сергей Таек и Олег Васильев сумели сохранить дух и стиль оригинала, несмотря на продиктованные журнальным объемом сокращения, и при этом сделать романы и их героев близкими и понятными российским читателям. Это фирменный знак советской школы перевода, прославленной множеством громких имен. К той же старой школе принадлежат и Васильев с Таском: оба окончили филфак МГУ, писали собственные стихи и прозу. Родившийся в 1952 году Таек, кроме того, сочинял пьесы. Еще лет десять назад он переехал в Штаты, хотя с Кингом, говорят, так и не встретился.
Кроме двух романов Таек перевел повесть «Способный ученик» (к сожалению, тоже с сокращениями) и несколько классических рассказов Кинга— «Дети кукурузы», «Бука», «Иногда они возвращаются». По его стопам пошел родившийся в 1957 году Александр Корженевский — потомок дворянского рода и выпускник МВТУ, позже основавший первое в России литературное агентство. В числе многих англоязычных авторов, в основном фантастов, он замечательно перевел и Кинга — «Туман», «Кэрри» и несколько рассказов. Упомянутые книги еще успели издаться нормально — то есть с редакционной правкой, корректурой и прочими «условностями », отмененными за ненадобностью в рыночные времена. Поэтому их продолжают переиздавать и читать, даже не пытаясь перевести заново.
Вслед за первыми переводчиками Кинга на сцену вышло новое поколение, в спешке набранное издателями буквально с улицы. К нему принадлежали работавшие на «Кэдмен» Алексей Медведев, Ольга Аежнина, Александр Филиппенко и другие, не исключая и меня. Все мы были молоды, имели определенную гуманитарную подготовку и большие амбиции. Перевод рассматривался нами не как профессия на всю жизнь, а как средство временного заработка. Отсюда проистекала изрядная небрежность, к которой добавлялось незнание американских реалий. Интернет, из которого сегодня вольготно черпают любые сведения, тогда делал лишь первые шаги. Не было и страноведческих словарей типа вышедшей позже «Американы». О значении многих слов приходилось просто догадываться. Кинг, тексты которого полны сленговых выражений, упоминаний торговых марок и цитат из репертуара позабытых рок-групп, в этом смысле был особенно труден. До сих пор со стыдом вспоминаю, как в «Кладбище домашних животных » перепутал спортивные тапочки (sneakers) с одноименными шоколадками, которые как раз тогда наводнили московские ларьки. В итоге в трагической сцене гибели Гэджа Крида с него от удара грузовика не слетали тапочки, а вылетали из кармана батончики «Сникерс».
Но это были цветочки по сравнению с халтурными переводами, заполонившими книжный рынок (к чести «Кэдмена», здесь их было сравнительно немного). Порой роман делили между собой 10—12 человек и переводили кто во что горазд, иногда даже не сверяя после имена персонажей. Уровень знаний и добросовестности у них был очень разный, и вполне приличный текст буквально на полуслове сменялся полным бредом. Таким был «Талисман», которому мне путем титанических усилий удалось придать (хочется верить) удобочитаемый вид. С еще худшим по качеству «Оно» этого не получилось. Там в первых же строках по разлившейся реке поплыли не только «куски дорожного покрытия» (то есть асфальта!), но и «оранжевые козлы для пилки дров» — имелись в виду деревянные турникеты, которыми отгораживали опасные зоны. Отсюда и до самого конца перевод периодически тонул в волнах бессмыслицы, не говоря уже о неверной и никак не поясненной передаче массы имен и названий.
Еще чаще перевод представлял собой вполне аккуратный подстрочник, какой лет на пять позже мог бы сделать компьютерный переводчик Promt. Его авторы не только не знали материала, но и не озабочивались элементарной логикой повествования. Корявость их языка была невероятной. В одном из переводов «Кэрри» школьницы, увидев пятна крови на ногах героини, начинают скандировать: «Срок! Срок!» Оказывается, они вовсе не предлагают отправить ее за решетку — английское period означает, как легко догадаться, «месячные». Дальше переводчик уныло мямлит: «Она была нескладной приземистой девушкой с прыщами на шее, спине и ягодицах. Она стояла неподвижно, тупо позволяя воде стекать по своему телу. Кэрри выглядела как мишень для издевательств, типичный козел отпущения, посмешище всего класса, вечно обманываемая и унижаемая — на самом деле такой и была». Немудрено, что после таких текстов многие сочли Кинга бездарным ремесленником от литературы. Стоит отметить, что по ходу дела переводчик более-менее овладел текстом. Но в конце не удержался и передал надпись на развалинах города следующим образом: «Кэрри Уайт поджаривается за свои грехи» (по-английски честно сказано burning). Похоже, гомерическим зрелищем барбекю из героини добряк хотел скрасить тягостное ощущение от своей интерпретации романа.