К «Темной Башне» имеет отношение и рассказ — вернее, небольшая повесть — «Смиренные сестры Элурии». Это эпизод из многолетних странствий Роланда, повествующий о том, как после ранения он попал в руки медсестер-вампиров, которые лечили пациентов только для того, чтобы после слопать. Одна из сестер, Дженна, влюбилась в Роланда и помогла ему бежать, но не смогла одолеть свою вампирскую природу и растаяла под лучами солнца. Еще один рассказ, «Счастливый четвертак», — типичная для Кинга мелодрама, рассказ о горничной Дарлин, которой кто-то из постояльцев оставил счастливую монету, позволившую сорвать все ставки в казино (оччень оригинальный сюжет!).
Кроме этих двух все рассказы сборника относятся к «ужастикам». Часть их входила в книгу «Шесть историй», а «Верхом на пуле » широко разошелся в Интернете. Поэтому читательский интерес к «Все предельно» оказался слабее, чем ожидал автор. Вдобавок большинство рассказов представляли собой простые зарисовки, причудливые фрагменты без начала и конца. Например, «Ланч в кафе Готам» описывает встречу разводящихся мужа и жены в обычном нью-йоркском ресторане. Супруги обмениваются колкостями, обедающий с ними психотерапевт жены (и, вероятно, ее любовник) пытается извлечь из ситуации свои выгоды, играет джаз — как вдруг метрдотель сошел с ума и набросился на посетителей с мясницким ножом. Его первой жертвой стал психотерапевт, а муж с женой, залитые его кровью, с трудом убежали от психа, но так и не помирились. Кинг объяснил: «Для меня движущей силой был не сумасшедший мэтр, а безумные отношения между разводящимися людьми, в чем-то более безумными, чем он».
Один из лучших рассказов сборника — «Комната для вскрытия номер четыре». Его герой Говард Коттрелл, парализованный укусом змеи, был принят за мертвого и привезен в больницу для вскрытия. Он все видит и слышит, но не может пошевелить пальцем и в панике наблюдает, как эскулапы готовят инструменты и обсуждают, где и как его резать: «Нижнее лезвие входит в живот, как в масло. Затем режет нервный узел в солнечном сплетении, мышцы и сухожилия, расположенные выше. Добирается до грудины. Когда лезвия сходятся на этот раз, раздается скрежет, ребра разваливаются в стороны, как две половины бочонка, стянутые веревкой. А ножницы все режут мышцы и кости, превращая Говарда Завоевателя в рождественский обед, который никто есть не будет». Несмотря на нарастающий ужас, он успевает фиксировать развитие отношений между тремя медиками — явный интерес сексапильной докторши Кэти к молодому врачу и неприязнь к громиле-санитару с его дурацкими шутками. Однако именно санитар в последний момент приносит новость о том, что пациента укусила змея и он, возможно, жив. Конец у истории счастливый, даже забавный: «Кэти Арлен и я встречались четыре месяца. Расстались по взаимному согласию, в силу сексуальной несовместимости. У меня вставало, лишь когда она надевала резиновые перчатки».
Следующий рассказ «В комнате смерти» — киношный эпизод пытки американского журналиста в какой-то стране Центральной Америки. Здесь, как и в предыдущем случае, мы видим беспомощного главного героя и четверку его палачей с запутанными личными отношениями. Но цель у Флетчера другая — выжить, вырваться из рук мучителей, которые подозревают его в связи с коммунистическими партизанами. Как полагается в голливудском кино, он героически перестрелял их, а пыточных дел мастера Хайнца (немецкое имя здесь необходимо) прикончил его же орудием труда. Детально описано, как глаза Хайнца выплескивались на щеки, а язык «загорелся, как тряпка». Да и сам он какой-то тряпочный, как все герои рассказа.
Герой рассказа «Дорожный вирус направляется на север» — еще одно альтер эго Кинга писатель Ричард Киннел. По пути домой он купил на распродаже странную картину с изображением зловещего типа за рулем машины и подписью, вынесенной в заглавие. Ее автор, художник-наркоман, недавно покончил с собой, уничтожив все свои полотна кроме одного. Отправившись дальше, Киннел обнаружил, что картина странным образом меняется — изображенный на ней человек явно ехал вслед за писателем. И не только ехал, но и зверски убивал всех, с кем общался Киннел. Все попытки уничтожить картину оказались тщетными. Под конец Дорожный вирус явился в дом писателя, и перед смертью тот успел увидеть, что машина на холсте остановилась у его крыльца, и водителя в ней нет. В рассказе Кинг описал подлинную картину, действительно купленную им на распродаже. От нее пришлось избавиться из-за детей — они утверждали, что глаза водителя на картине следят за ними. Кстати, ожившие картины есть и в других кинговских произведениях — вспомним «Мареновую Розу».
Рассказ «Чувство, имя которому есть только на французском» странным образом повторяет новеллу Виктора Пелевина «Вести из Непала». Его героиня, едущая с мужем на модный курорт, вновь и вновь переживает мгновения перед неизбежной гибелью в автокатастрофе, вспоминая заодно всю свою жизнь. Под конец она понимает, что находится в аду, который, по Кингу (и Пелевину), есть бесконечное повторение одних и тех же рутинных событий. Естественно, французское слово в заглавии — это «дежавю». Самый известный и уже экранизированный рассказ сборника — «1408», посвященный проклятому номеру отеля. В предисловии Кинг пишет: «Номера отелей сами по себе вызывают страх, не так ли? Входя в номер, поневоле задаешься вопросом: сколько людей спали до тебя на этой кровати? Сколько среди них было больных? Сколько сумасшедших? Сколько думало о том, чтобы прочесть несколько строк из Библии, что лежит на прикроватном столике, и повеситься в стенном шкафу у телевизора?»
Работая над «Как писать книги », Кинг в качестве пособия молодым писателям набросал начало типического ужастика, который потом дописал, — не пропадать же добру! И правильно сделал, поскольку рассказ «1408» получился почти образцовым. В нем разоблачитель всяческой мистики Майк Энслин собирается провести ночь в номере отеля «Дельфин », где ранее покончили с собой двенадцать постояльцев. Напряжение нагнетается медленно — вначале менеджер отеля долго отговаривает Майка от его предприятия, потом они добираются до злополучного номера, и смельчак открывает дверь. Номер как номер, только дверь немного скособочена, как и картины на стенах, — типичная «адская геометрия» по Аавкрафту. Об увиденном он сообщает в диктофон, и дальше мы следим за происходящим по этим отрывочным сообщениям. «Рваный ритм записи в сочетании со все более бессвязной речью у большинства слушателей вызывает тревогу. Многие просят выключить пленку задолго до того, как запись, очень короткая, подходит к концу. Словами невозможно адекватно передать нарастающую убежденность слушателя в том, что человек, который диктовал эту странную запись, сходит с ума».
Неправильности, вначале небольшие, начинают зловеще нарастать — меняются картины на стенах, исчезают вещи. В меню на тумбочке появляется надпись по-французски: «Птицы, запеченные в дерьме» («Надо же, французы могут есть и такое!» — сонно думает герой). Воздух превращается в вязкий кисель. В телефонной трубке раздаются голоса: «Даже если ты уйдешь из этого номера, ты никогда не покинешь его!» Охваченный безумием, Майк поджег на себе рубашку и выскочил в коридор, где, по счастью, наткнулся на соседа с ведерком льда. Он выжил, но кончился как писатель — «он не может написать почтовую открытку, не почувствовав, как его прошибает холодный пот, а желудок болезненно сжимается». Ничего случившегося в отеле он не помнит, но каждую ночь ему снятся кошмары — он так и не покинул номер 1408.
Рассказ «Человек в черном костюме» описывает встречу девятилетнего мальчика с дьяволом в гуще мэнского леса. Одетый в черный костюм монстр со сверкающими золотыми глазами и длинными когтями на руках хотел съесть мальчика, но тот сумел убежать и прожил долгую счастливую жизнь. Но до конца ее, до медленного угасания в доме престарелых, он не переставал бояться, что дьявол придет за ним снова. Кинг написал эту историю под впечатлением рассказа своего приятеля о том, как его дед встретился с нечистым. Кроме того, «Человек» напоминает известную новеллу Готорна «Молодой Гудмен Браун», которую Кинг считает одним из лучших американских рассказов. До того как войти в сборник «Все предельно», он был опубликован в «Ньюйоркере» и получил премию О. Генри за 1996 год.