«Хотя лето было в разгаре, ночь казалась чернее январской. Порой сумрачные отблески на мгновение рассеивали чернильный мрак, но в мятущемся хаосе небес нельзя было уловить причину этой перемены. Ветер забивался в ноздри и в рот, небо над головой гремело, как один гигантский парус, а когда на Аросe вдруг наступало затишье, было слышно, как шквалы с воем проносятся вдали. Над низинами Росса ветер, наверно, бушевал с той же яростью, что и в открытом море, и только богу известно, какой рев стоял у вершины БенКайо. Дождь, смешанный с брызгами, хлестал нас по лицу. Вокруг Ароса всюду пенились буруны, и валы с непрерывным грохотом обрушивались на рифы и пляжи. В одном месте этот оглушительный оркестр играл громче, в другом — тише; общая масса звука почти не менялась, но, вырываясь из нее, господствуя над ней, гремели прихотливые голоса Гребня и басистые вопли Веселых Молодцов. И в эту минуту я вдруг понял, почему они получили такое прозвище: их рев, заглушавший все остальные звуки этой ночи, казался почти веселым, полным какого-то могучего добродушия; более того, в нем было что-то человеческое. Словно орда дикарей перепилась до потери рассудка и, забыв членораздельную речь, принялась выть и вопить в веселом безумии. Именно так, чудилось мне, ревели в эту ночь смертоносные буруны Ароса».[97]
Если Стивенсон действительно написал такие три вещи («Окаянную Дженет», «Похитителя трупов» и «Веселых молодцов») всего за два месяца, он мог не бояться — болезнь и женитьба не ослабили его трудоспособности. А достигнув высот, каких он достиг в «Веселых молодцах» (которых сам скромно называет в письме «первоклассной повестью»), Роберт Луис мог к тому же увидеть, что поиски популярности и «монеты» при помощи рассказов «ужасов» на этот раз, во всяком случае, не помешали ему продемонстрировать свой художественный талант.
А вот можно ли это сказать о книге, начатой им во второй половине лета в Брэмере, спорили при жизни Стивенсона и спорят до сих пор. Когда в 1894 году Стивенсон послал Джерому К. Джерому, издававшему журнал «Айдлер», статью для серии публикаций современных писателей под названием «Моя первая книга», он выбрал в качестве ее «Остров сокровищ», хотя на самом деле это была его восьмая книга (издательство Кассел, декабрь 1883 г.), и параллельно выходили «с продолжением» еще несколько книг. Такой выбор являлся верным не только с деловой точки зрения — читатели хотели услышать именно об этой книге, — это было верно и потому, что «Остров сокровищ», хотя и не сразу, принес Стивенсону первый настоящий успех и создал ему имя у широкой публики, которая гордится тем, что ничего не понимает в искусстве, зато знает, какие книги ей по вкусу.
История о том, как был создан «Остров сокровищ», рассказывалась так часто, что читатель вряд ли выдержит еще одно повторение. Скажем лишь, что, написав несколько «ужасных» рассказов в угоду Фэнни, Стивенсон обратился к историям о сокровищах и пиратах, убийствах и штормах в угоду Ллойду и собственному отцу. Ллойд оказался здесь на высоте, так как его вкус, которому мудро последовал Стивенсон, разделяли подростки всех времен вплоть до наших дней.
Типично для Стивенсона то, что он видел «перст судьбы» в тех обстоятельствах, которые привели к написанию этой книги. Был Ллойд, и были (не такие уж редкие в северной Шотландии) мрачные, дождливые дни, и было увлечение Ллойда рисованием, в котором время от времени принимал участие и Луис. Он нарисовал карту несуществующего острова и населил его воображаемыми персонажами, — без сомнения, взятыми из коллекции страшных историй, которые его отец и он сам рассказывали себе перед сном, — и набросал вчерне оглавление.