Открыв рот от удивления, я едва не застонал от восторга, когда над куполом завис еще один крылоплан: изящный и на вид почти невесомый, он развернулся в воздухе на одну четверть. Купол вздрогнул и, слегка подрагивая, стал отъезжать в стороны, открывая верхние ворота для посадки. Легкий ветерок ворвался внутрь, заставив взметнуться пыль и легкие частички металлической стружки. Заслонив рукой рот, я недовольно закашлялся, не переставая наблюдать за тем, как юркий, всего пару ярдов в длину, крылоплан совершает посадку.
Обычно небо над городом наводняли неповоротливые паровинты или шаровники, которые напоминали мне ленивых жуков, карабкающихся по облакам, будто по песчаным горкам, и вызывали своим гулом скорее головную боль, нежели восхищение. А вот крохотный крылоплан ранил меня в самое сердце, заставив учащенно дышать, словно я был тем самым механикусом, кто умудрился изобрести эдакое чудо.
Немного покачиваясь, юркая машинерия, на борту которой красовались несколько ярких рун, выпустила струйку белого дыма и опустилась на землю. Ножки амортизировали мягкое приземление, и винты стали постепенно останавливаться, когда из кабины уже показался пилот. Ловко выпрыгнув наружу, он быстро подтащил фиксаторы и, убедившись, что крылоплан надежно закреплен на месте, снял шлем.
Мое удивление сменилось еще большим восторгом. Летун оказался девушкой. Причем такой симпатичной, что, когда она протянула мне свою тонкую ладонь для рукопожатия, я окончательно растерялся и стал неуклюже пятиться назад, пока не наскочил на Юка.
Девушка безразлично хмыкнула и, повернувшись ко мне спиной, зашагала в противоположном направлении, туда, где ее ожидал механикус. И выглядел он весьма необычно для простого помощника. Высокий и крепкий, этот гигант внешне походил на кузнеца, и лишь длинная широкая борода отличала его от повелителей огня и металла.
Летунья подошла к механикусу и растворилась в его крепких объятиях, а когда он отпустил ее, стала с упоением рассказывать о своих виражах. До меня доносились лишь обрывки фраз, но и благодаря им можно было составить вполне четкую картину происходящего. Получалось, что здоровяк-механикус умудрился разместить в крылоплане мощный акселератор, который и вызвал у девушки такой неописуемый восторг.
Юк внимательно наблюдал за душевной беседой, не проронив ни слова. Видимо, и у него она вызывала заметный интерес. Ну а я в свою очередь уже сгорал от нетерпения приступить к работе и в полной мере продемонстрировать всем присутствующим свое умение.
— А когда придет мистер Белый хвост? — повернулся я к циклопу.
— Он уже перед вами, юный шпунт [7], — раздалось у меня за спиной.
Обернувшись и затаив дыхание, я уставился на выросшую громадину.
Вблизи механикус выглядел еще мощнее, как настоящая скала. Облаченный в длинный кожаный плащ и рабочую рубашку на завязках, он умудрился нацепить поверх одежды такое количество вспомогательных приборов, что возникал один закономерный вопрос: как он все это носит? Правая часть его лица была скрыта полушлемом, внутри которого, под стеклянной оболочкой, размещались сотни крохотных винтиков, колесиков и шестеренок. На груди крепился механический ящик для приборов, причем достаточно сложной конструкции. И, наконец, рука — а точнее, заменяющая ее конструкция показалась мне неким удивительным штрихом, завершающим общую картину величия гиганта. Мощные стальные стержни сходились в узловой части и переплетались с множеством проводов и разъемов, полностью воссоздавая строение кисти. Но главным были не все эти хитроумные приспособления, а рост механикуса. Гномы просто-напросто не могли достигать таких размеров. Максимум пять футов. Ну, может быть, еще половина. Но не в три же раза выше!
— Итак, мистер Клевер расщедрился и нанял мне помощника, — утвердительно произнес Белый хвост. — Безусловно, этот факт не может не радовать. Спасибо, Юк, дальше я сам, — и проводив циклопа равнодушным взглядом, гном обратился уже ко мне. — Итак, юный шпунт, поведайте нам свою историю. Каким таким боком вы коснулись великой науки механии?
Быстро сообразив, о чем идет речь, я попытался побороть волнение и ответил:
— Я изучал машинерию три полных года, — и, немного подумав, решил, что мой послужной список выглядит слишком скромно, сразу добавил: — И даже участвовал в двух экспериментах и презентации.