Тристану понадобилась всего пара секунд, чтобы вытащить лезвие из груди Джексона, а затем двумя быстрыми ударами, от которых по воздуху прошел ужасающий свист, он отсек ему голову.
Эбби закричала, начав в панике отступать назад, но Кларк каким-то чудом не потеряла от увиденного самообладание и выхватила заткнутый за пояс матери пистолет. Тристан, усмехнувшись, скрылся за углом, куда тотчас полетели пули. Кларк сделала три выстрела и поняла, что не знает, сколько было пуль в магазине. Возможно, у нее оставалось еще четыре попытки, чтобы добить это чудовище, а, возможно, всего одна. В любом случае, нужно было взять себя в руки и сохранять хладнокровие, словно отрезанная голова Джексона не подкатывалась сейчас к ее ноге.
Она услышала легкое шипение зажженной спички, а затем звук, похожий на сильный порыв ветра. Через мгновение в ее сторону понесся ручей пламени. Бензин, разлитый по всему полу, вспыхнул так быстро, что Кларк не успела увернуться. Огонь объял ее ноги и обдал жаром руки, от чего она выронила пистолет на пол. Эбби подскочила к ней и начала бить ей по ногам снятой с себя курткой.
— Наружу! — крикнула Кларк.
Дважды повторять не пришлось. Они начали пробираться через быстро заполнявшиеся огнем и дымом коридоры, прижимаясь спиной к стенам. Похоже, что Тристан залил бензином каждый коридор в корпусе, ведь огонь теперь полыхал повсюду.
Кларк и Эбби добежали до вестибюля и резко остановились, увидев, как из пламени к ним идет сжимавшая в руке саблю фигура. Тристан отрезал им путь к выходу, неумолимо приближаясь и словно не замечая, как вокруг него пляшут огненные языки. Кларк заметила, что его одежда вновь загорелась, но мужчина, казалось, этого не чувствовал. Он продолжал улыбаться.
— Туда!
Кларк схватила мать за руку, уводя ее по коридору, ведущему во внутренний двор. Даже если огонь перекинется на каждый корпус, там можно было попытаться переждать пожар. Возможно, на открытом воздухе им даже удастся не задохнуться от дыма. Лучшего варианта у нее не было.
Они бежали со всех ног, больше не тратя время на аккуратность. Бежали прямо сквозь огонь. Кларк не отпускала руку Эбби, постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Они уже почти ничего не видели за слоем смога, ориентируясь по одной только памяти, ведь им приходилось ходить по этим коридорам бессчетное число раз.
— Кла…
Она дернула мать за руку и сразу почувствовала резкое сопротивление. Обернувшись, Кларк увидела, что Эбби стоит спиной к стене, пригвожденная к ней саблей. Тристан молча вышел из соседнего коридора и, не обращая внимания на Эбби, указал пальцем на Кларк. Конечно, он пришел за ней. Она, как он считал, убила Аню и его людей, уничтожила его дом. Теперь он отплачивал ей тем же. Наконец, настал ее черед. Кларк, смирившись с этим, достала из-за пояса нож и была готова встретить смерть в огне. Но сначала она заберет жизнь убийцы своей матери.
Однако, этому не суждено было случиться. Охваченный пламенем потолок обвалился прямо на Тристана, погребя того под обломками. Моргнув от удивления, Кларк бросилась к матери, одним резким движением вытащила из ее груди саблю, и, помогая ей идти, каким-то чудом смогла добраться до выхода во внутренний двор.
Они буквально вывалились в него, упав на землю, но Кларк нашла в себе силы подняться и оттащить терявшую кровь Эбби до стены противоположного корпуса. Полыхала только четверть здания. Возможно, огонь перекинется на остальные корпуса, но Кларк уже не сможет вытащить их отсюда. У нее просто не осталось на это сил.
— Мама! — крикнула Кларк, приводя ее в чувства, — Мам, очнись! Помоги, скажи мне, что делать?!
Эбби наклонила голову и, застонав от боли, пощупала рану у себя на груди. Ее брови нахмурились, а лицо приняло скорбное выражение. Она тяжело выдохнула и отвела взгляд от раны.
— Нет, нет, не может быть… — отчаянно проскулила Кларк.
— Смертельно, — сказала Эбби, — а тот человек… он мертв?
— Не знаю, — Кларк посмотрела на пылающее здание, — скорее всего. Мам?
— Кажется, нам пора прощаться, — всхлипнула Эбби и приложила ладонь к щеке дочери.
— Нет, ну что ты, мама, — Кларк погладила ее ладонь и сжала в своей, — мам, не надо. Скажи, где перевязать, а я добуду нитки, и мы все зашьем, и…
— Ты такая храбрая, — слабеющим голосом произнесла Эбби, — Я всегда тобой гордилась, не меньше, чем твой папа. Мне так жаль, что Джейк не смог с тобой попрощаться, но я рада, что сама могу.
— Мам…
— Прости меня. За то, что не была с тобой столько, сколько должна была. Я думала, что… нет, не хочу оправдываться. Просто прости меня.
— Конечно. Конечно, я тебя прощаю, — быстро проговорила Кларк, часто закивав.
Она посчитала, что не стоило тратить время на то, чтобы убеждать мать в том, что та ни в чем не виновата. Если ей нужно прощение, она даст ей его. Если бы только она могла сделать для нее больше. Если бы она могла спасти ее…
— Спасибо, солнышко.
Эбби боролась с эмоциями, но проигрывала в этой схватке. Она плакала и не могла остановиться. Ее собственный страх и та боль, что застыла в глазах дочери, не оставляли ей шансов.
— Я люблю тебя, — сказала она так громко, как могла.
— Я тоже люблю тебя, — ответила Кларк, чувствуя боль в горле, — Пожалуйста, перебори это. Ради меня. Попытайся!
— Конечно, — уже совсем тише произнесла Эбби, — я сделаю ради тебя все, что угодно. Ты…
— Мам? Мам! — Кларк начала трясти ее за плечи, стараясь снова привести в чувства.
— Позаботься… обо мне, — тихим, но не терпящим возражений голосом, попросила ее очнувшаяся Эбби, — И выживи. Обещай мне.
— Я не умру, — пообещала ей Кларк, — со мной все будет… мама? Мама!
Еще минуту она не оставляла попыток привести Эбби в чувство, но затем все же решилась проверить ее дыхание. Ответом была тишина. Кларк уткнулась лицом в плечо Эбби и произнесла:
— Я люблю тебя, мам.
Она пробыла в таком положении какое-то время, оцепенев и не решаясь пошевелиться. От тела Эбби все еще исходило тепло, и Кларк боялась наступления того момента, когда она перестанет его чувствовать. Тогда это и правда будет конец. Позже она поняла, что бессмысленно воспринимать это так, и смогла приподнять голову. Продолжая держать Эбби за руку, Кларк осталась сидеть рядом с ней, прислонившись к стене. У нее уже не осталось слез, чтобы плакать.
Ее мать была мертва… Они все были мертвы.
Наступил Конец Света.
***
Когда-то давно, когда у него еще был работающий телевизор, он включил что-то типа Discovery, и там увидел передачу, где рассказывалось о трех людях, потерявшихся в опасной местности. Один из них заблудился в джунглях, и выживал там больше месяца, но оставался все время на месте, ведь правила велят никуда не уходить и ждать спасателей. В итоге он подцепил желудочную инфекцию и погиб. Второй, пожилой мужчина, сломал ногу в горах, и прополз на спине несколько миль, пока его не нашли. Он смеялся, когда слушал, что от смерти от обморожения того спасла шапка на голове. Третий, какой-то жадный до денег мексиканец, застрял посреди пустыни, когда проводники его кинули. Он пересек всю чертову сковородку и добрался до людей. Этот мужик не пил ничего, кроме своей мочи, почти трое суток, и все же он не сдался. Тогда это объяснили тем, что силы ему придавала жажда мести. Гнев вел его вперед, ненависть не давала упасть и сдаться. Чувство надвигающегося возмездия заменяло ему воду. Желание отомстить перебороло даже желание выжить.
Тристан чувствовал все это. Только благодаря своей ярости он до сих пор не сошел с ума от боли, что сжигала все его тело.
Сначала эта залетная школьница и ее дружки похитили и убили Аню. Это был ее выбор, она сама на это согласилась… но это не умаляло их вины. Затем девка вернулась и перебила остальных. Сожгла его заживо. Он собирался сжечь ее в отместку, но в итоге сам еще раз прошел через этот ад. Выбраться из-под завала он смог потому, что отказывался умирать, пока не увидит голову блондинки на лезвии своей сабли. Тогда и только тогда он сможет снова почувствовать что-то еще. Возможно, он даже сдохнет от ожогов, с такими ранами долго не живут. Но это будет потом. Сначала он отомстит.