– Есть, командир! – Анна выдвинула сенсорную панель, уложила кончики пальцев в лунки. Пилоты почти не пользовались этой штуковиной: нужно было, подобно йогу, избавиться от всех посторонних мыслей – шумы приводили в действие механизмы идеомоторики, и результаты, почти всегда, были плачевными.
Зато помощница управлялась с панелью так, что любо-дорого было посмотреть. Александр с завистью смотрел на синтетического цыпленка: поставила дискретность выхлопа на самый короткий импульс, развернула сопла корректировочных двигателей в разные стороны и заиграла на них, как на органе.
Он внимательно уставился на большой экран УАСа, куда Анна вывела проекцию с компьютера: на плоскость четырех маяков накладывалась условная плоскость корабля. Сверху еще и проекция матричного шаблона. Все три плоскости должны совпасть по нулевым отметкам.
Лицо у помощницы напряженное. Она разворачивала на экране коробку из двух первых квадратов, короткими импульсами устанавливая их строгую параллельность. Квадраты слились в одну плоскость, она стала ярко-зеленой. Подошла очередь матрицы. Здесь Анна провозилась гораздо дольше. Наконец тихонько выдохнула:
– Готово! Полное совпадение. Крен, тангаж, рысканье – по нулям. Осевое смещение – ноль.
Александр пошутил:
– Полный зеро, словом.
– Молодец! – он взглянул на секундомер – Я бы провозился в десять раз дольше.
Долго, внимательно смотрел на экран.
– Так, а теперь угол восемьдесят два градуса, поправка осевой линии по вектору угла – две десятитысячных.
Анна недоумевающее подняла на него огромные глаза:
– Это что? Что за поправка? Как вы ее обосновываете?
Александр безмятежно махнул рукой:
– Да так, пришло почему-то в голову.
Помощница встревожено посмотрела на него:
– Вы вполне здоровы, командир?
– Вполне, вполне. Вносите поправку.
Девчонка разъяренно прошипела:
– Такое отклонение составит огромное расстояние. Я категорически против. Уже даже из-за того, что ваши действия лишены какого-либо разумного объяснения.
В упор, глядя на нее, он медленно проговорил:
– Я не обязан вам ничего объяснять. Я командир, и отвечаю за свои действия.
Сжав зубы, она процедила:
– Как прикажете, командир. Но я вынуждена заявить протест и внести его в бортовой журнал.
– Это ваша обязанность.
Она щелкнула переключателем и деревянным голосом проговорила:
– Четырнадцатое июня, девяносто восьмого года, восемнадцать сорок семь по Гринвичу. Легкий прямоточник Управления дальнего поиска «Зеро-510», командир Александр Славин, помощник Анна Залевски. Стартовая система маяков сто двенадцатого коридора. Время старта – девятнадцать ноль-ноль плюс три минуты. Помощник заявляет официальный протест против необоснованных действий командира относительно введения осевой поправки судна в две десятитысячных по вектору угла в восемьдесят два градуса.
Бедная девочка, опустив голову, пробормотала:
– Ступайте в амортизатор, командир.
Александр вздохнул:
– Нет. Работа насосных систем может вызвать непредвиденные отклонения. Я стартую без амортизатора.
Анна с ужасом посмотрела на него:
– Вы самоубийца! Человек не в состоянии перенести джамп.
– В состоянии, в состоянии. Я уже раз пять переносил. Очень тяжело, но возможно. Введите мне стимуляторы сейчас и сразу после финиша.
Анна, не вставая с кресла, дотянулась до аптечки, достала шприц-тюбик и, перегнувшись, всадила ему иглу в предплечье.
Он подышал носом, ощущая болезненное возбуждение и мучительное желание разорвать себя на части – начинал работать стимулятор.
Собравшись, произнес:
– Старт!
Анна протянула руку к панели джамп-режима, откинула прозрачный предохранительный колпачок с большой зеленой кнопки и нажала ее.
Очертания рулевой рубки стали рассыпаться. Александр еще отчетливо видел отдельные детали картины: ряды дисплеев, сияющих путаницей схем, пятна сигнальных транспарантов, красные стоп-лампочки отключенных агрегатов. Но связать это все в целостное полотно уже не мог – начинался распад личности. Это было самое ужасное – хуже смерти. Смерть мгновенна, короткая агония в счет не идет. Здесь же ты отчетливо ощущаешь, как ты весь разрушаешься, таешь, словно обмылок в воде. Физической боли никакой не было, но все, что от него оставалось, заполнял животный страх. Наконец и он стал исчезать. Все кончилось.
***
Очнулся он оттого, что кто-то безжалостно и сильно бил его по лицу. Он зашевелился, пытаясь уклониться от побоев. Оплеухи сразу же прекратились.