79) Далеко отгони от себя многоречивого духа, потому что в нем кроются всезлобные страсти: от него ложь, от него дерзость, от него смехотворство, срамословие, буесловие и многое другое; так что по нем верно оправдывается сказанное от многословия не избежиши греха (Прит. 10, 19). — Муж же молчаливый престол чувствия (Прит. 12, 23). Но и Господь сказал, что мы должны будем дать ответ за всякое праздное слово (Мф. 12, 36).
80) Тем, которые злословят и укоряют нас, или другим каким образом нападают на нас, не тем же отвечать получили мы заповедь, т. е. не противозлословить, и не противоукорять, а, напротив, добрые о них говорить речи и благословлять их. Ибо, когда мы мирствуем с людьми не мирными, тогда в брани, или битве, состоим с демонами; когда же с братиями состоим в неприязни и брани, тогда мирствуем с демонами, которых научены мы совершенной ненавидеть ненавистью, и непрерывную вести с ними брань.
81) Избегай словом лукавым претыкание полагать ближнему, чтоб самому не быть преткнуту от вселукавого дьявола. Ибо слушай, что вопиет Пророк: мужа кровей и льстива гнушается Господь (Пс. 5, 7), и еще: потребит Господь вся устны льстивыя, язык велеречивый (Пс. 11, 4). Равным образом, избегай и осуждать брата при падении его, чтоб не отпасть от благости и любви. Ибо кто благости и любви к брату не имеет, тот не познал Бога; ибо Бог есть любовь, как взывает Иоанн, сын громов и возлюбленный ученик Христов (1 Ин. 4, 8). — Если Христос и Спаситель всех душу Свою положил за нас, то и мы должны полагать души за братий (1 Ин. 3, 16).
82) Любовь справедливо названа матерью добродетелей, главою закона и пророков. Подымем же всякий труд, пока улучим преподобную любовь, и чрез нее исторгнемся из тиранства страстей, и на небеса взойдем, возносясь на крыльях добродетелей, и Бога узрим, сколько это доступно для человеческого естества.
83) Если Бог — любовь есть, то имеющий любовь, Бога имеет в себе. Когда же ее нет, то нет нам совершенно никакой пользы и совсем невозможно говорить, что мы любим Бога. Ибо Св. Иоанн говорит: аще кто речет, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть (1 Ин. 4, 20), и опять: Бога никтоже виде нигдеже: аще друг друга любим, Бог в нас пребывает, и любы Его совершенна есть в нас (1 Ин. 4, 12): отсюда явно, что любовь есть благо высшее всех благ, указанных в Писании Святом; — и нет ни одного вида добродетели, человека с Богом соводворяющей и сочетающей, которая не была бы связана с любовью и от нее не исходила, неизреченно некако ею бывая объемлема и охраняема.
84) Принимая приходящих к нам братий, не будем отягощаться тем, или почитать то пресечением безмолвия, чтоб не нарушить устава любви; не будем также приглашать их, как добро им делающие, но, паче, как сами от них приемлющие добро, и странноприимем их, как обязанные им, с мольбою и лицом радостным, как показал нам пример Патриарх Авраам. Почему и Богослов учит, говоря: чадца моя, не любим словом, ниже языком, но делом и истиною; и о сем разумеем, яко от истины есмы (1 Ин. 3, 18, 19).
85) Патриарх, избрав в постоянное себе делание странноприимство, сидел пред своею скинией и приглашал мимоходящих, всем потом без различия, нечестивым и варварам, предлагая трапезу, не раздумывая. Почему сподобился и дивного оного сотрапезования, странноприяв Ангелов и всех Владыку. Будем и мы прилежать странноприимству со всем усердием и готовностью, чтоб принять не только Ангелов, но и Самого Бога. Ибо Господь говорит: понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (Мф. 25, 40). Всем хорошо благодетельствовать, но наипаче тем, кои не имеют, чем воздать (Лк. 14, 14).
86) Кого сердце не зазрит в нарушении заповеди Божией, или в нерадении, или в принятии вражеской мысли, тот чист сердцем и достоин услышать: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8).
87) Постараемся достигнуть того, чтоб разумно управлять чувствами, особенно, — зрением, слухом и языком, поставляя себе законом ничего ни видеть, ни слышать, ни говорить страстно, а все для пользы нашей душевной. Ибо ничто так не поползновенно на грех, как эти органы, когда они не управляются разумом; и, напротив, ничто паче их не благоприятно делу спасения, когда ими правит разум, держит их в строе и ведет, куда должно и куда хочет. Ибо когда они бесчинствуют, тогда и обоняние изнеживается, и осязание с неистовством простирается на недолжное, и бесчисленное множество страстей привходит; когда же они разумом держатся в своем чине, тогда повсюду в нас проявляются великий мир и невозмутимая тишина.