– Я заплачу. Хорошо заплачу.
– Я, дамочка, ничем противозаконным не занимаюсь. По профессии я преподаватель эстетики...
– ... В школе для детей с девиантным поведением. Проходили. Знаем. Ничего противозаконного я не предлагаю. Мне нужно вернуть одну вещь. Мою вещь.
– Вернуть кому?
– Мне, естественно.
– Ты забыла в автобусе чемодан с героином?
– Очень смешно. Нет, не чемодан. Мне нужно вернуть лазерный диск.
– Кому ты его отдала?
О, насчет этого она была специалист. Слава богу, и Агату Кристи, и Рекса Стаута, и Гарднера, и Чейза читывали, знаете ли, читывали. Эбби Лаури небрежным движением придвинула к разбойнику бумажку с адресом и фамилией подлого Майки. Распечатано на принтере, большими буквами.
Разбойник едва удостоил бумажку вниманием.
– И сколько же ты собираешься отвалить за такое опасное дело?
– Двести баксов!
– Ха-ха. Хорошая шутка. Даже и не знаю, куда девать такие бешеные бабки.
Эбби запаниковала. Вот же проклятое телевидение! Целыми днями рассказывает о заказных преступлениях – и хоть бы разочек указало примерные расценки!
– Хорошо-хорошо. Эта... как ее, дьявола... штука! Тысяча. Устроит?
Тысячу она копила полгода, планируя прикупить себе разных штучек-дрючек на компьютер, но в данном случае торг был неуместен.
– Так как?
– Нет.
– Пожалуйста...
Это прозвучало настолько по-детски жалобно, что разбойник взглянул на нее с удивлением и явным интересом.
– Слушай, куколка, а что ты вообще знаешь насчет этого самого диска? Может, он не один? Может, их уже десять тысяч?
– Диск один. Но даже если не один – что ж, я готова доплатить за остальные.
– У тебя есть свободные десять лимонов грина?
– Ну, вам же не придется за каждым из них вламываться по новой... Кстати, а вы не могли бы... ну... немножко стукнуть...
Образ извивающегося на полу в страшных мучениях Майки Саллинга засиял перед очами души Эбби Лаури, преисполненной мстительности. Впрочем, разбойник быстро вернул размечтавшуюся мстительницу на землю.
– Нет, не мог бы.
– Жаль. Ну ладно. Так вы беретесь?
В этот момент звякнул колокольчик на входной двери, и лицо флибустьера немедленно напряглось. Это было странно, потому что вошедший мужичок с лысиной и пузцом больше всего напоминал постаревшего Винни Пуха. Зато он сразу заметил разбойника и приветственно взмахнул рукой.
Тот наклонился к Эбби и прошипел:
– Все, базар закончен. Выметайся.
– Нет, сначала скажите, беретесь или нет!
И тут он сгреб ее в охапку, поднял в воздух с той же легкостью, с которой она поднимала, скажем, свой ноутбук, крепко и смачно поцеловал ее прямо в раскрывшиеся от изумления и возмущения губы, после чего поставил на пол, развернул спиной и звонко наподдал Эбби Лаури по тугой попе.
Одновременно в спину ей прозвучал зловещий шепот:
– Если не хочешь настоящих неприятностей, чеши отсюда! Встретимся завтра в десять, здесь же. Постараюсь помочь – но ничего не обещаю. Не оглядывайся. Иди!
И, разумеется, она пошла. На абсолютно негнущихся ногах, с абсолютно пустой и слегка позвякивающей изнутри головой и абсолютно малиновыми, жарко пылающими щеками. Толстяк остановился, пропуская ее, после чего совершенно неожиданно и явственно ущипнул ее за многострадальную попу.
– Ух ты, яблочко наливное! Счастливчик ты, Рокко!
Дальше Эбби Лаури не слушала. Она вышла из бара, твердо помня только одно: неизвестный разбойник по имени Рокко обещал помочь, хоть ничего и не обещал. Завтра. Здесь же. В десять.
3
Рокко Сальваторе с трудом подавил неуместное желание улыбнуться во весь рот, когда она вышла из бара. Смешная девица. И очень симпатичная. Взрывное сочетание кислотного прикида, убойного макияжа и почти детской наивности. Лолита, блин!
Такие девчонки способны вывести из равновесия любого нормального мужика – нормального, но не такого, как Рокко Сальваторе. Кличка – Кабан.
Эх! И целовать бы ее целыми днями – предварительно смыв штукатурку, – да нельзя, дело прежде всего. Он и поцеловал-то ее исключительно в интересах дела, иначе бы она продолжила свои расспросы-вопросы и влипла бы в неприятности, а что еще важнее – втянула бы в эти неприятности самого Рокко, а ему это сейчас не с руки.
Ему в данный момент вообще ни к чему женщины, только если в очень определенном смысле. И вполне определенного сорта.
Как она шла между столиков – это ж умереть можно. Левой ногой вот этак, правой – вот так, а теперь давим обеими ногами одновременно... Нормальный человек просто не сможет удержаться на ногах, если будет так крутить задницей, а эта лютая блонда – удержалась, приведя Рокко в необыкновенно приподнятое настроение.